Заметив тень озабоченности на лице Кариса, Яххотеп простилась с матерью и вышла из ее покоев вместе с сановником.

— Только что скончался верховный жрец Карнака, госпожа. Вашей матери я хотел бы сообщить новость как можно позже. Они были одних лет, прекрасно понимали друг друга, и я боюсь, что его смерть может подействовать на нее угнетающе.

— Я согласна с тобой, Карис, не будем торопиться с печальной вестью. Что еще?

— Помощник верховного жреца, считающий себя его законным преемником, не слишком подходит для этой должности.

— Почему ты так думаешь?

— Этот человек исполнен гордости, у него черствое сердце. Вместо того чтобы служить богам, он служит собственному тщеславию.

Карис, обычно склонный смягчать недостатки, на этот раз удивил Яххотеп резкостью своего отзыва.

— Верховным жрецом Амона должен быть человек, на которого вы можете полностью положиться, госпожа. Когда вы отправитесь в поход он будет отвечать за связь неба с землею, Фивы будут зависеть от него. Тот, кто ныне считает себя преемником, не поднимется к небесам, он останется на земле и будет заниматься интригами, укрепляя свою собственную власть.

— Кого ты предлагаешь?

— У меня нет достойного предложения, я полагаюсь на ясновидение супруги бога, госпожа.

— Мне кажется, твой богатый жизненный опыт поможет тебе быть прекрасным верховным жрецом, Карис.

— Нет, госпожа, мое место здесь, во дворце.

— Собери жрецов, писцов и чиновников в открытом дворе Карнакского храма.

— Хирея приглашать?

Яххотеп улыбнулась:

— Не стоит, лучшего смотрителя житниц и управителя земельных угодий мне не найти.

Супруга бога вошла во внутренний двор храма, и все взоры обратились к ней.

Помощник верховного жреца сделал несколько шагов вперед.

— Список сокровищ храма Амона в вашем распоряжении, госпожа, равно как папирусы, необходимые для богослужений.

— Сначала я попрощаюсь с усопшим, а потом займусь описями.

— Он покоится в особом помещении при храме. Я с удовольствием провожу вас туда.

— Благодарю. Я знаю, где оно располагается.

Помощник верховного жреца был явно обижен.

Царица медленно шла, вглядываясь в лица людей, которых собрал здесь Карис. Вдруг она остановилась — ее внимание привлек человек лет тридцати, со спокойным лицом и серьезным сосредоточенным взглядом.

— Чем ты занят в храме?

— Украшаю дарами алтари богов.

— Знаешь ли ты священные гимны?

— Когда не служу в храме, я читаю папирусы с древними письменами.

— Что ты знаешь об Амоне?

— Он — творец самого себя, создатель вечности, одарившей нас благодатью света. Он — единственный, пребывающий во всем и порождающий множество. Его подлинное имя навеки покрыто тайной. Его правое око — день, его левое око — ночь. Он пастырь и он же кормщик. Владыка тишины, прародитель богов.

— Красивые речи мало помогают делу, — усмехнулся помощник верховного жреца. — Карнаку нужен опытный и дельный распорядитель. Чем нам поможет знаток древних премудростей?

— Верховного жреца выбирает супруга бога, не так ли?

— Именно так, госпожа, потому я и призываю вас подумать. Много лет я трудился рука об руку с моим повелителем и считаю, что он не зря приблизил меня к себе.

— А почему он не назначил тебя своим преемником?

Вопрос застал помощника верховного жреца врасплох, он не был готов к ответу.

— Болезнь помешала ему, он очень ослабел. Но никто не сомневался, что воля его именно такова. Не Джехути, украшающему алтари, быть верховным жрецом!

— Джехути, — задумчиво произнесла Яххотеп. — Так, значит, ты носишь имя бога Тота, хранителя священных письмен. Мне видится в этом знамение.

Помощник верховного жреца застыл, не в силах поверить собственным ушам.

— Напиши свое имя на кусочке папируса, — обратилась к помощнику верховного жреца Яххотеп, — и ты, Джехути, тоже напиши свое имя. Я положу ваши имена в святилище богини Мут, которая даст нам знать о своем решении.

Царица вошла в помещение, где жрецы молились богине Исиде, собираясь начать бальзамирование усопшего. Яххотеп тоже помолилась над покойным верховным жрецом. Прочитав священные гимны, она пошла за ответом в храм богини Мут, у статуи которой лежали оба папируса: один почерневший, другой нетронутый. Взяв их, Яххотеп вернулась во двор храма.

Помощник верховного жреца стоял, крепко сжав кулаки. Джехути смотрел отстраненно и спокойно.

— Один папирус богиня Мут спалила небесным огнем, — сказала Яххотеп и бросила почерневший папирус, ставший сразу же горсткой пепла. — Второй остался целым и невредимым.

— Нам должно принять волю незримых, — громко провозгласил помощник верховного жреца, узнав свой папирус в руках Яххотеп.

Царица протянула его помощнику.

Он прочитал громким голосом имя Джехути.

Стройный, высокий, с глубоким и серьезным взглядом наследник престола Яхмос вошел в Карнакский храм. Прежде, чем пройти в святилище сквозь портал из розового гранита, он долго стоял, созерцая строгие прямоугольные столпы, суровый вид которых радовал его сердце. Именно так и человек должен держаться под ударами судьбы. Не меньшее восхищение вызывали в юном наследнике огромные опоры в виде статуй Осириса со сложенными на груди руками: одна сжимала царский жезл, другая — знак жизни.

У ног каждой опоры-статуи стоял жрец Амона.

— Вглядись в них, сын мой, — сказала ему Яххотеп, — и укажи того, кто может исполнять обязанности верховного жреца.

— В чем они состоят?

— Верховный жрец служит незримому. Он ежедневно исполняет священные ритуалы, дабы умилостивить богов и обеспечить их пребывание на земле.

Яхмос внимательно и вопрошающе смотрел в глаза жрецов.

— Я выбираю этого, — уверенно произнес он, не отрывая взгляда от Джехути.

Помощник усопшего верховного жреца склонился в земном поклоне перед Яххотеп.

— Простите мою суетность, госпожа. Я стану слугою Джехути и буду исполнять все, что он мне поручит.

Супруга бога совершила обряд посвящения, вручив Джехути священный жезл и надев ему на средний палец правой руки золотое кольцо. Затем она взяла Яхмоса за руку и повела его в восточную часть храма.

Перед святилищем бога Амона на алтаре лежал сияющий меч, которым сражались Секненра и Камос.

— Двери святилища Амона сами распахнутся в тот день, когда мы навсегда победим гиксосов, — напомнила сыну Яххотеп. — Но прежде прольется немало крови и слез, и этому мечу придется много потрудиться. Ты можешь поднять его, Яхмос?