Что могли означать две красные гвоздики возле квартиры номер «11» в странном доме по Тополиной улице, Михаилу узнавать не хотелось, но мысли об этом знаке никак не желали его отпускать. С тех пор как Михаил понял, что после того страшного падения с детских качелей стал обладателем необычайного дара видеть и слышать то, чего не могут ни видеть, ни слышать простые смертные, его постоянно одолевали разные грустные мысли, и он частенько долго не мог успокоиться, если встречался с какой-нибудь мерзостью. Однажды, столкнувшись на улице плечом со случайным прохожим, он буквально воочию увидел, как того режут на куски в какой-то темной подворотне трое бритоголовых подонков. Мужчина даже ничего не заметил, а Миша сразу отошел в сторону от тротуара, встал у дерева и долго пытался нормализовать дыхание. Да что там дыхание — его едва не вырвало! Конечно, он не мог точно знать, действительно ли человек попадет под раздачу или это просто мимолетный глюк, каковые с ним иногда все же случались, но весь вечер экстрасенс не мог прийти в себя и все думал об этом несчастном парне. Пожалуй, он до сих пор не знает, что это было.

— Долбаные гвоздики, — буркнул Миша, отвернулся к стене и в который уж раз попытался заснуть.

Черта с два.

Едва он сомкнул глаза и приготовился представлять себя в объятиях сочной блондинки с грудями, похожими на спелые груши («виртуальный секс» иногда выматывал и усыплял его быстрее, чем пересчет виртуальных баранов), как в комнате раздалось что-то омерзительное и царапающее психику: «Бэ-э-эд бэ-э-эд бо-ойз — агааа! Ееее!»

Он едва не свалился с дивана. Несколько ужасающих секунд у него ушло на то, чтобы сообразить: звонит мобильный телефон. Михаил посмотрел на табло электронных часов — 03:18.

Он свесил ноги на пол, сел на краешек дивана, уставился на телефон. Маленькая коробочка с синими огоньками ползала по тумбочке, издавая еще более омерзительное, чем музыка, похрюкивание. Будь Миша в лучшем расположении духа, он даже улыбнулся бы этой сюрреалистичной картине, но сейчас его тормошила другая мысль.

Ему казалось, что вечером, укладываясь в постель, он выключил у телефона звук. Впрочем, нет, он был уверен, что выключил.

«Ееее, агааа!» — орала трубка.

Миша протянул руку, перевернул телефон дисплеем вверх. Здесь его ждал еще один сюрприз.

«Номер не определен» — гласила иконка на дисплее.

— Блин, — пробормотал Миша, и по спине его, от шеи до копчика, побежали мерзкие холодные мурашки.

Такого сообщения он еще ни разу не получал. Очевидно, что ничего сверхъестественного в нем не было — просто звонивший запретил определение собственного номера, — но в сочетании с необычным временем и кромешной тьмой в доме это производило пугающее впечатление.

Михаил взял телефон в руки, подержал немного, попытался его «прощупать». Никакой информации. Не определился не только номер абонента, но и сам абонент, хотя обычно Миша без большого труда мог определить примерный пол, возраст и даже темперамент звонящего.

«Ееее, агааа!» — верещала трубка, действуя на нервы. Забитый в память кусок старого танцевального хита доигрывал до конца и начинался снова. Миша пообещал себе, что обязательно сменит мелодию: он и не представлял, что «Миди Макси» могут звучать так мерзко.

Он глубоко вдохнул. Выдохнул. Поднял левую руку и потер пальцами висок.

Нет, ничего не видно.

«Да и какого черта!» — подумал Миша и нажал на кнопку приема звонка. Затем осторожно поднес трубку к уху.

— Алло, — сказал он.

Тишина в ответ. Но кто-то дышал. Дыхание было размеренное, глубокое и отчетливое.

— Алло, говорите! — повторил Миша уже с раздражением. Кто бы он ни был, этот придурок, нельзя звонить посреди ночи и молчать! Напугал своим звонком — говори дело и докажи, что причины были весьма серьезные, или пошел к черту. — Вас не слышно!

— Да, — со вздохом прошептали в ответ.

Миша похолодел.

— Не понял?..

Глубокий и режущий вздох повторился, и затем так же шепотом, но уже отчетливо прозвучало:

— Да. Запереть девчонку в комнате… Запереть…

— Что?.. — Миша осекся. Он вдруг понял, что задавать вопросы бессмысленно.

Трубка еще дышала несколько мгновений, по-прежнему не позволяя угадать пол звонившего и его возраст, хотя и прекрасно демонстрируя состояние его легких, а потом очень буднично и без всяких предупреждений умолкла. Не было даже прощальных коротких гудков.

Миша бросил трубку на диван, вытер пот со лба.

«Это что-то новое в нашей практике, господа экстрасенсы», — подумал он и снова посмотрел на часы.

3:17.

Утром он был совершенно разбит. Не вылезая из-под одеяла, он позвонил в университет на кафедру, сказал, что приболел и ближайшие два часа будет травить свой организм пилюльками. Занятия в университете его ожидали лишь после полудня, а потому Миша действительно мог с чистой совестью сегодня с утра поваляться в кровати.

Травить свой организм он не стал. Вместо этого быстренько принял душ, позавтракал, взял цифровой фотоаппарат и отправился по вчерашнему адресу. Пока ехал в маршрутном такси, раздумывал о том, что произошло ночью. У него до сих пор не было никаких версий относительно случившегося, хотя времени для поисков объяснения хватало — он так толком и не спал, все ворочался в постели, глядя на зеленые цифры электронных часов. Либо он перезанимался со своими студентами и стал хуже видеть, либо у часов что-то сломалось, либо…

«А, да брось ты, старик! — мысленно отмахнулся от этих мыслей Миша. — Ты снова вляпался, как тогда с вавиловской камерой, и тебе прекрасно известно, что никаких „либо“ быть не может — к гадалке не ходи».

Это действительно было так. Иногда Миша действовал интуитивно, не задавая никаких вопросов и уж тем более не ожидая никаких ответов, и он прекрасно знал, что движется в правильном направлении. Он наделил необъятными полномочиями своего внутреннего штурмана. В его воображении это был маленький лысый мужичок-пофигист, который «сам знает, как надо». Он жует жвачку, чешет в затылке, делает многозначительное лукавое лицо, и вскоре как бы начинаешь верить, что он действительно чем-то эдаким владеет. Случались, правда, и казусы: Миша часто оказывался там, где нормальному человеку быть не следовало, и занимался делами, которые находились, скорее, в компетенции ассенизаторов или ментов. Но иногда, черт возьми, «лысый штурман-пофигист» приносил в зубах обалденную добычу, и за это Миша прощал ему всю его бестолковую самодеятельность.

Во дворе дома номер «13» по Тополиной улице этим солнечным, но довольно зябким утром наблюдалось оживление. Во-первых, Михаил сразу отметил милицейскую машину, припаркованную возле одного из подъездов. Во-вторых, на углу мельтешила толпа, неожиданно многочисленная для восьми утра: человек десять мужиков разного возраста и сорта суетились вокруг чего-то большого и тяжелого. Лишь дойдя до середины двора, Миша понял, что они буксируют побитую тачку от гаража к дороге.