— Боже мой! — подбежав к шерпам, всплеснул руками Гальперин. — Я виноват, хозяин! Убей меня! Затопчи меня!

— Отстань…

Да, их обчистили по-крупному, вынув рабочие аккумуляторы из всех шерпов и лошадок. Ящики с запчастями для андроидов и киберов тоже исчезли. Остался только чемодан с резервными аккумуляторами, который Рассольников по ночам всегда держал под рукой. Их-то и пришлось пустить в дело.

Теперь любая серьезная поломка или неплановая задержка в пути — сущая катастрофа.

«Однообразие убивает красоту. Это печальная аксиома. Слишком быстро человек привыкает к прекрасному и удивительному и научается видеть его оборотную сторону. Десять сказочных пиков подряд — и вы возненавидите горы. Один за другим десять одинаково восхитительных пляжей — и вам надолго расхочется загорать и купаться. Десять ослепительных красавиц кряду — и вы решите стать отшельником.

Вот мой совет; получше тасуйте карты и старайтесь не повторяться ни в чем. Иначе самая светлая ваша мечта умрет, оставив после себя лишь неистребимую горечь и стариковское брюзжание…»

Документ 3 (из Путевого дневника)

Не всякий захочет карабкаться в обледенелые горы, хорониться от непогоды в снегу, в скальных трещинах и промерзлых пещерах. Гораздо проще и приятней дожидаться в тепле и уюте, когда плод сам свалится тебе в руки. Хотя есть риск, что этот драгоценный плод сорвут с дерева еще зеленым — молодые и наглые не любят ждать, они не знают слова «терпение». Им невдомек, что на Старой Земле нельзя играть по своим правилам, если хочешь дожить до пенсии.

А Пустельга знала и любила Землю, как знают и любят давнего, самого опасного врага — со всеми его достоинствами и недостатками. Чичипаты родились и живут в океане, а Великая Вода — лучшее место для размышлений. Именно потому планета Гиибс — колыбель натурфилософов. Да и земные киты дадут сто очков вперед Гегелю и Канту, если кто-нибудь сможет заглянуть в глубь их могучих мозгов.

Объект шастает по крутым горным тропам, а за ним день и ночь следят чужие злые глаза. Что на уме у созданий с разных концов галактики? Убийство — это понятно, но что еще? Один раз Платона уже пытались убить — перед гостиницей в Катманду. Тогда Пустельга едва-едва успела. Сейчас она тоже боялась опоздать, но не могла пересилить себя и сунуться на верную смерть в белый ад Тибета. Чичипаты неплохо переносят холодную воду, умея без экипировки жить при нуле градусов. Но ледяные ветра убивают в них волю к жизни.

Если б она знала, кто послал убийц в Катманду, было бы гораздо проще. Местная полиция не нашла на их трупах никаких документов. Пустельга сразу опознала бахчисарайских богомолов, хоть и первый раз в жизни встретилась с этими высокоразвитыми хищными насекомыми. Из личинок богомолов в былые века выращивали наемных убийц-берсерков.

Существа с такой внешностью не проходили по системе всеобщего учета. Они не прилетали на Старую Землю, не регистрировались в отелях, не получали водительских прав, не брали машины напрокат, не расплачивались кредитными карточками. Но при этом они жили на Земле неделями, если не месяцами. Какие-то бесплотные призраки — однако с материальными клешнями и чепальским деструктором.

Похоже, чичипата столкнулась со спецслужбой высшего уровня. Она знала о существовании тайных организаций, до того засекреченных, что вроде бы их и нет вовсе. Сотрудники этих организаций действуют без документов, у них нет ни имени, ни отечества, ни дома, ни родных и близких. Если они погибнут, тела никто не заберет, и их похоронят в общих могилах как неопознанные трупы. Погибнув, а значит, не выполнив свой долг, агенты наказаны безвестностью их кончины.

* * *

А черный археолог Платон Рассольников тем временем продолжал углубляться в недра горной страны. С помощью стаи кибермух Пустельга отслеживала передвижение экспедиции по Малому Тибету, оставаясь в городе Катманду. Крохотные разведчики регулярно передавали ей видеозаписи. Одна за другой кибермухи гибли в дикую пургу или бешеную грозу. Порой они исчезали необъяснимым образом — быть может, сбитые теми самыми безымянными агентами. И когда чичипате пришло время перебираться в другой сказочный город — Лхасу, срединную точку маршрута, от стаи почти ничего не осталось.

Пустельга давно жаловалась начальству на нехватку спецсредств, но Главный Распорядитель Внешних Конфигураций господин Шпииц не реагировал на ее депеши. Как будто такое задание можно выполнить голыми ластами. Однажды чичипата набралась смелости и попросила прислать на Землю десять тысяч кибермух. В ответ Шпииц ядовито заметил: «Больно быстро ты расходуешь народное добро. Уж не продаешь ли ты его врагу?» — и пригрозил внести в ее дело отметку о неполном служебном соответствии. Что оставалось делать Пустельге? Стиснув зубы, пытаться выполнить задание.

* * *

После пурги, свирепствовавшей в горах двое суток, река вздулась, и обещанные шерпами броды стали непреодолимы. Кипящий от бешенства мутный поток тащил вырванные из берегов камни и остроконечные обломки льдин. Яростное течение отгрызало края осыпей и несло сломанные ураганом стволы и вывороченные потоком корневища деревьев. Как будто ведя с человечеством войну, оно громоздило на отмелях завалы трехметровой высоты.

Чем выше в гору уводила караван гремящая щебнем тропа, тем чаще ее пересекали мутные ручейки. Это плакали уцелевшие среди камней и кустов белки обледенелого снега. Из-под ног, будто пытаясь напугать киберлошадок, с шумом взмывали красавцы фазаны и, опустившись на землю, тут же прятались в сплетениях корней. Платон долго ломал голову: они живые или их в огромном количестве наштамповали где-нибудь в Шанхае? Наконец решил спросить Гальперина. Тот с гордостью ответил:

— Если хотите, господин Платон, шерпы могут поймать парочку на ужин.

— Не стоит, — не раздумывая, ответил археолог. — Жаль губить таких франтов.

* * *

Окрестные скалы и обгрызенные временем исполинские валуны неведомый художник разукрасил сотнями изображений здешних богов. Несмываемая краска из распылителей не выдержала череды ливней и градобоев. Зачастую Платону было не понять, какой именно бог взирал на него с камня, хотя смог опознать Кришну, Яму, Микки Мауса и Винни-Пуха. Символы разных эпох перемешались, составив новый, ни на что не похожий пантеон. Даже груда ржавых консервных банок у подножья скалы стала частью магической картины. На перевале царила Вечность.

— Надо спешить, господин Платон, — Гальперин вырвал археолога из оцепенения. — Здесь нельзя ночевать — слишком холодно. Спустимся в долину.

— Ты прав, — тихо ответил Рассольников. — Но до чего же трудно отсюда уйти…

Нависшая над тропой скала окрасилась теплым румянцем — близился закат. Вскоре караван поднялся на перевал Тонгла, и перед Рассольниковым открылся целый мир. Позади, над тонущим в тумане ущельем повисла, словно шаткие мостки, бледная радуга. Впереди — за темно-зеленой извилистой полосой леса — прерывистыми уступами поднимались горы. На пределе видимости темные, посверкивающие сахарными головами ледников, хребты теряли материальность. Они превращались в каменную пелену, тянущуюся, быть может, до границ вселенной.