торчал. Грузовая машина, которая была намечена целью, продолжала стоять на своём месте.

— Дождь пошёл опять, — констатировал я и, посмотрев на чёрное плачущее небо, добавил: — И я пошёл. Прикрывай.

Глубоко вдохнул и, увидев, что Воронцов приготовился к стрельбе, чуть пригнувшись, быстро перебежал дорогу. Прижимаясь к стене здания, что стояло напротив больницы, направился к грузовику. Не дойдя до цели метров трёх, присел на корточки и, стараясь слиться со стеной, прислушался. Вокруг стояла глубокая тишина, и лишь откуда-то издали доносился собачий лай. Луна к этому времени окончательно скрылась за тучами, поэтому заметить меня в темноте без освещения было практически невозможно.

Убедившись, что никого рядом нет, поднялся и быстрым шагом приблизился к заднему борту грузовика. Вновь прислушался и, стараясь не обращать внимания на звук дождя, к своему облегчению отметил, что внутри, скорее всего, никого нет. Оттопырил уголок тента и понял, что не ошибся. Две лавочки у боковых бортов говорили, что грузовик предназначен для перевозки личного состава. Больше в кузове ничего не было, не считая привязанных верёвками к полу стоящих в углу канистр для бензина.

«Вот и славненько, — отметил про себя я. — Не хотелось бы открыть тент и увидеть тут целое отделение вооружённых солдат».

Однако радость моя была преждевременной. Если в кузове никого не было, то вот в кабине, судя по доносившемуся оттуда громовому храпу, который было несложно расслышать даже за шумом дождя, кто-то явно был. И, скорее всего, это был шофёр транспортного средства.

«Ну не офицер же спит в машине⁈ В захваченном городке офицер себе бы мягкую койку уж точно нашёл. Значит, водила храпит. Тогда почему лейтенант был уверен, что водила вышел? — Задался я вопросом и тут же выкинул его из головы. — Да какая разница. Не заметил, вот и всё. Главное, что есть препятствие и мне его надо с дороги убрать. Сейчас нет времени для размышлений. Сейчас дело надо делать!»

В кабине был враг, который мешал нам осуществить задуманное. А, значит, он должен быть уничтожен!

Убрал револьвер в карман и, достав из другого кармана финку, что дал мне лейтенант, стараясь не шуметь, подкрался к водительской двери.

Водитель грузовика, очевидно, видел десятый сон, поэтому, когда я открыл дверь, вскочил на подножку и воткнул ему холодную сталь прямо в область сердца, он и пикнуть не успел. Просто обмяк, выдохнув в последний раз.

Негромким свистом позвал Воронцова, а сам, подвинув тело вперёд, втиснулся внутрь и захлопнул за собой дверь.

В этот момент в кабину на пассажирское сиденье стал влезать Воронцов. Увидев, что я не один, он обомлел и тут же принялся перезаряжать винтовку.

— Отставить, лейтенант. Этот немчура уже нам не опасен. Выкидывать его здесь не будем. Его найти могут и тогда обязательно тревогу поднимут. Так что пусть с нами немного посидит, — проговорил я и, увидев, наконец, замок зажигания, повернул ключ.

К счастью, ещё не остывший двигатель завёлся сразу, и я, положив руку на рычаг коробки передач, выжал до упора педаль сцепления, после чего врубил передачу. Должно быть, эта…

Лейтенант захлопнул за собой дверь и, вероятно, всё ещё не придя в себя от присутствия с нами третьего пассажира, прошептал:

— Откуда он взялся?

Я не ответил, потому что сейчас его вопрос меня особо не волновал. В эти конкретные мгновения меня волновало совершенно другое — поедет машина назад или вперёд?

«Если вперед, то мы в стену дома врежемся. Уж больно близко к зданию грузовик припарковали. Надеюсь, этого не будет», — подумал я и, мысленно перекрестясь, аккуратно стал отпускать педаль сцепления.

К счастью, с передачей я угадал, автомобиль не подвёл и, зарычав, двинулся назад.

Не подвёл он, и когда я врубил первую передачу. Потом на автомате щёлкнул переключателем, зажигая фары. В кабине сразу стало чуточку светлее, и лейтенант пришёл к очередному умозаключению.

— Он же мёртвый!

— Есть немного, — согласился я, поворачивая на соседнюю улицу.

— Но как такое могло произойти? Я же видел, как водитель ушёл в дом!

— Не знаю. Ты, наверное, его пассажира видел. Он-то и ушёл в дом. А этот остался спать, очевидно, его ожидая. Впрочем, неважно это. Важно, что мы едем. И это главное.

Однако по этой улочке проехали мы недолго, потому что вдалеке я заметил перекрывшие дорогу танки. Было их штук десять, и они полностью блокировали своими серыми тушами возможность беспрепятственного проезда.

Свернул в переулок. Затем в другой, стараясь объехать эту неожиданную «пробку».

— Забабашкин, я не вижу ни хрена, но мне кажется, мы едем в совершенно противоположную сторону города! — держа труп немца, чтобы тот не мешал мне рулить, произнёс лейтенант.

— Знаю, но нам надо обогнуть танки, — пояснил я.

— Танки? Какие танки? Где они?

— Да были там штук десять… Неважно уже, объехали.

Я продолжал движение по узким улицам, стараясь держать Луну за ориентир.

Дождь заметно разошёлся, и мне пришлось искать рычаг, включающий дворники. В конечном итоге рычаг был найден и нажат, а вот фары, что тусклым светом старались разогнать темноту, я решил выключить. Мне и так было всё видно, а лишняя светомаскировка не помешает.

Минут через десять блужданий по улочкам и переулкам Троекуровска мы, наконец, выехали из захваченного немцами города.

К счастью, по дороге врагов мы не встретили, из чего я сделал вывод, что противник ушел вперёд, оставив, к нашему великому счастью, тылы без охранения, или комендантские взвода ещё банально не успели развернуться.

— Забабашкин, лично я не вижу вообще ничего, а ты ещё и фары погасил. Куда мы едем? — прильнув к лобовому стеклу, спросил лейтенант.

— Я вижу куда, и это главное, — ответил я и тут же добавил: — Кстати, ещё вижу, как нам навстречу едет легковая машина, а перед ней мотоцикл с коляской. И там, и там сидят немцы.

— Где?

— Сейчас они ещё далеко, но скоро обязательно появятся.

И действительно, через несколько минут и я и Воронцов увидели свет фар автомобиля и мотоцикла, которые показались из-за небольшого поворота.

Этот небольшой кортеж заметил давно, и был удивлен тому факту, что оказывается, если я напрягаю зрение, то способен видеть не только в темноте, но и на очень большое расстояние. Более того, я не просто видел, а видел тот предмет, на котором фокусировал внимание, даже в мельчайших деталях.

Например, та машина, что ехала к нам, была