– Что вы здесь делаете?! – как и в прошлый раз, потерянно произнес Акира.

И девушка ответила то же самое:

– Прячусь от Тиэко-сан.

– Думаете, она не сможет вас найти?

– Нет, – уверенно проговорила Кэйко, – она меня не найдет.

«Странно, – подумал он, – за этими стенами шумит огромный мир, там суета, а тут тихо и нет ни души. Наверное, девушка знает секрет, с помощью которого можно сюда проникать и запираться от всех. У нее есть ключ, она отпирает им невидимые двери, а потом закрывает снова. Вот почему все здесь кажется таким заброшенным, вот отчего тут никто не бывает!»

– Вам по-прежнему скучно? – спросил Акира.

– Да. Я не была даже на празднике весны.

– Вас не отпустил господин Нагасава?

Она чуть наклонила голову:

– Что?

– Вы попросили, а он не позволил? Кэйко нахмурилась:

– Я ни о чем его не прошу.

Акира растерянно переступил с ноги на ногу. Он решительно не мог понять эту девушку. О чем она думает? Воистину существо из другого мира, с какими-то странными желаниями…

– Вы любите праздники? Вам это нужно?

– Мне нужна жизнь, а здесь ее нет.

– Разве мы живем не для того, чтобы умереть? – невпопад произнес увлеченный своей идеей Акира.

– Умереть? – удивилась Кэйко. – При чем тут смерть? Мы живем для того, чтобы жить. Я не хочу умирать.

– Цель нашей жизни – смерть, – твердо повторил он. – Я имею в виду – конечная цель.

Неожиданно девушка засмеялась:

– Какой вы странный, Отомо-сан! Так, может, мне прямо сейчас броситься в пруд?

– Вам не нужно, – сказал он, – у вас другое предназначение.

Ему показалось, он понял, что отличало ее от других, делало непохожей: она постоянно размышляла, сомневалась, задавала вопросы, пыталась делать выводы. Слишком живой, мелочный, суетливый ум. Потому все время и жалуется на скуку! Не самурайская женщина. Купчиха! Такой считать бы деньги в лавке да перебирать товар!

– Что вам известно о моем предназначении, Отомо-сан? – спросила Кэйко.

– Вы должны родить ребенка для господина Нагасавы. А после вас отошлют обратно к вашим родителям.

– Ах так! – гневно воскликнула девушка, и ее темные глаза полыхнули огнем.

С этими словами она повернулась и скрылась в зарослях, оставив ошеломленного Акиру посреди вновь возникшей пустоты. Он только слышал, как стучат по дорожке ее высокие гэта.

Нагасава вернулся через неделю – ездил по делам в Киото. Даже за такой короткий срок дома накопилось много дел. Сразу пришлось во что-то вникать, отдавать распоряжения, между тем как единственное, о чем он мечтал все это время, – войти в маленький флигель, где обитала Кэйко, и овладеть ею – жадно и страстно, без всяких церемоний и подготовительных речей.

Он давно прослышал о богатом купце Хаяси – у того было девять дочерей, все здоровые и красивые. В этой семье не умер ни один ребенок, на свет ни разу не появлялись дети с врожденными уродствами. Приехав в Киото, Нагасава явился в дом Хаяси поговорить о своем предложении. Как и следовало ожидать, купец охотно согласился отдать одну из дочерей в наложницы самому даймё. Были назначены смотрины. Нагасава приготовил для девушек подарки. Сестры вошли с поклонами и улыбками, тайком переглядывались и перешептывались, их глаза сверкали любопытством и страхом. И только одна стояла и смотрела на всю эту суету без тени улыбки – не то чтобы оценивающе, а с каким-то особым пониманием. Это и была Кэйко, и он сразу почувствовал, что выберет именно ее. Они с Хаяси заключили соглашение, и Нагасава привез девушку в свой замок. Он брал Кэйко с одной целью – чтобы она осчастливила его наследником, но все получилось совсем не так, как он ожидал. Такова жизнь: то, что сегодня кажется единственно верным, завтра подвергается сомнениям. Прошло немного времени, и Нагасава понял, что покорен. То были последние вишни, какие он был способен вкусить в своей осени!

Нагасава обещал жене со временем отослать наложницу обратно. А теперь он охотнее отослал бы куда-нибудь саму Тиэко-сан! Но это было невозможно: она много лет стерегла его дом, распоряжалась прислугой и заслужила несравненно больше, чем быть безнадежно отвергнутой и безвинно униженной на старости лет.

Если б Тиэко исчезла, он женился бы на Кэйко, наплодил бы детей и устроил долгожданное счастье. Но жена не собиралась ни уезжать, ни умирать, и Нагасава знал: если он не будет осторожен, не поздоровится именно молоденькой наложнице.

Когда она меня спросила:

«Не жемчуг ли сверкает на траве?» —

Тогда в ответ сказать бы сразу мне,

Что это лишь роса, —

И с той росой исчезнуть…

Ариварано Иарихира[9]

Акира много думал о том, почему бросил в лицо девушки такие слова – заявил, что ее предназначение – родить ребенка для господина Нагасавы и что после ее отошлют обратно к отцу. Собственно, он не имел никакого права это говорить и ничуть не удивился бы, если б Кэйко пожаловалась на него своему повелителю.

Так или иначе, после того разговора его стремление умереть угасло, как угасло отчаяние. Он вернулся домой к безумно обрадованной матери и продолжал жить так, будто не беседовал ни с каким Сёкэем и не узнал страшной тайны. Однажды, как бы невзначай, Акира спросил приемную мать о своих настоящих родителях. Но женщина не могла сказать ничего, кроме того, что семейство Ясуми было много знатней и богаче Отомо и они никогда не общались. Тот заговор обернулся большой трагедией для многочисленного клана Ясуми: его члены были либо убиты самураями Нагасавы, либо бежали, либо совершили сэппуку…

Акира часто думал о Кэйко. Что за девушка! Складки одежды – как у статуи богини солнца Аматэрасу в синтоистском храме, розовые, как лепестки цветов, ладони, дугообразные брови, мягкие, плавные линии тела… Ему хотелось увидеть ее снова, поговорить с нею, узнать, чем она живет. Незаметно для себя Акира перестал думать о девушке как о «купчихе» – презрительно и со снисхождением. Какая разница, чья дочь Кэйко, самурая или купца; главное, она была красива и необычна, совсем непохожа на тех женщин, каких он прежде видел и знал.

Однажды, когда он уже лег спать и, по обыкновению, предавался мечтам, Отомо-сан вбежала в комнату с криком:

– Вставай, Акира! Пожар! Прибегал Окада-сан, он велел тебе идти к дому Кавакиты.

Пожары случались довольно часто и были настоящим бедствием: нередко огонь, перекидываясь с одного деревянного строения на другое, уничтожал целые кварталы. Потому Акира вскочил, не теряя времени, облачился в бывшее в арсенале каждого самурая асбестовое хаори[10], быстро вывел за ворота коня и поскакал по улочкам призамкового городка.