На кладбище Святого Орана

Это правдивая история. Ну, то есть, насколько вообще может быть правдивой история об ирландском святом шестого века. На острове Айона действительно есть кладбище Святого Орана. Его даже можно посетить.

Вначале я не собирался делать из этой истории стихотворение, но потом у меня в голове зазвучал ритм – и тут уж стало понятно, что меня никто не спрашивает.

В старину людей и вправду иногда хоронили живьем в основании или в стенах дома, чтобы тот стоял прочно. Даже святые так делали.

Черный пес

С Бальдуром Луном по прозванию Тень мы впервые встретились в «Американских богах», где он помимо воли ввязался в войну между богами, обитающими в Америке. В рассказе «Повелитель Горной долины» из сборника «Хрупкие вещи» Тень попадает в странную компанию на севере Шотландии и снова вступает в бой против своей воли.

После этого он пускается в обратный путь в Америку, но к моменту событий, происходящих в рассказе «Черный пес», успевает добраться только до Скалистого края в Дербишире. (Этот рассказ был написан последним из всех, вошедших в сборник, и пока что нигде больше не публиковался.)

Я хочу сказать спасибо моим друзьям Колину Гринленду и Сюзанне Кларк, которые привели меня в паб «Три оленьих головы» в Уордлоу. Это заведение – с кошкой, ищейками и прочим – навело меня на мысль о том, как начать новую историю про Тень, а когда я спросил Колина о черных псах, он рассказал мне про Черного Черта, которого люди порой видят на Трот-лейн.

Теперь нерассказанной остается лишь одна история – о том, что случится с Тенью, когда он доберется до Лондона. И если он переживет и это приключение, настанет время вернуть его в Америку. Ведь, что ни говори, за время его странствий там многое изменилось.

Итак, на страницах этой книги можно встретить чудовищ, но – как справедливо заметил Огден Нэш в моем первом сборнике рассказов «Дым и зеркала» – где чудовище, там и чудо.

Здесь вы найдете и длинные истории, и рассказы покороче. Между ними попадаются стихи, о чем, пожалуй, следует отдельно предупредить тех читателей, которых поэзия пугает, тревожит или просто приводит в крайнее недоумение. (Во втором своем сборнике рассказов, «Хрупкие вещи», я уже пытался объяснить, что стихи – это бесплатное приложение. Это просто подарки для тех людей, которых не испугать случайным стихотворением, коварно прокравшимся под обложку сборника рассказов.) Ну так вот: считайте, что вы предупреждены. Даже здесь, в этом предисловии, полным-полно маленьких триггеров, притаившихся в темноте и выжидающих удобного случая. Название книги полностью оправдывает себя. Так что теперь нам совершенно не о чем волноваться… ну, не считая всех остальных книг на свете и, разумеется, самой жизни – а она огромная, ужасно сложная и бьет без предупреждения. Проходите, садитесь. Спасибо, что пришли. Читайте о том, чего на самом деле не было никогда. А когда дочитаете до конца, наденьте на себя маску – но потом не забудьте помочь другим.

Нил Гейман

Хижина в темном лесу, 2014

СЕГОДНЯ Я НАМЕРЕН начать писать.

Сюжеты идут, как дальняя гроза —

Ворча и посверкивая в серой дали.

А есть еще письма, введения

И книга – целая чертова книга

О некой земле, о пути и о вере,

Которую мне осталось написать.

Но я сделал стул.

Открыл картонную коробку резаком

(Резак ведь еще собрал),

Вынул детали и отнес их осторожно наверх.

«Функциональное сиденье для современного

рабочего места».

Прицепил пять роликов к базе —

Узнал, что они вставляются в паз с приятным щелчком;

Посадил подлокотники на винты,

Подивившись на левый и правый,

Потому что винты были совсем не такие,

Как в инструкции. А потом еще база,

Которая под сиденьем —

К ней шли шесть сорокамиллиметровых винтов

(Оказавшиеся почему-то шестью

Сорокапятимиллиметовыми).

Потом подголовник – к спинке,

Потом спинку – к сиденью, где проблемы

как раз и начались:

Средний винт с обеих сторон

Наотрез отказался входить.

На все это уходит время. Орсон Уэллс играет

Гарри Лайма[7]

В старом радиоприемнике, пока я вожусь с креслом.

Орсон встречает даму,

И крюком согнутую гадалку, и толстяка,

И нью-йоркского мафиози в изгнании,

И успевает переспать с дамой, разгадать загадку,

Прочесть сценарий

И прикарманить деньги,

Пока я вожусь тут со стулом.

Написать книгу – почти как собрать стул.

Возможно, к ней тоже стоит давать предупреждения,

Вроде инструкций к стулу.

Такой сложенный листик бумаги, всунутый

в каждый экземпляр:

«Только один читатель зараз».

«Не садиться и не вставать на книгу».

«Пренебрежение этими инструкциями может

привести к серьезным телесным повреждениям».

Когда-нибудь я напишу другую книгу, и когда я закончу,

Я взберусь на нее,

Как на табуретку или на стремянку,

Как на высокую старую деревянную лестницу,

Прислоненную к сливовому дереву в саду

По осени,

И только вы меня и видели.

Но пока что я буду следовать инструкциям,

И закончу уже этот стул.

ЛЕТНИМ ВЕЧЕРОМ мы поднимались пологой тропой по холму. Было уже полдевятого, но казалось, день еще в разгаре. Ярко синело небо. Солнце висело низко над горизонтом, расцвечивая облака золотыми, розоватыми и пурпурно-серыми пятнами.

– Ну и как это все закончилось? – спросил я своего проводника.

– Это никогда не кончится, – ответил он.

– Но вы же сказали, он погиб! – удивился я. – В смысле, лабиринт…

О лунном лабиринте я узнал из Сети, из маленького примечания на одном из тех веб-сайтов, что рассказывают обо всякой любопытной всячине по всему миру. Обожаю местные диковинки: чем вульгарнее, безвкуснее и искусственнее, тем лучше. Сам не понимаю, что я в них такое нахожу – во всех этих стоунхенджах из автомобилей или желтых школьных автобусов, гигантских сырных ломтиках из пенопласта и неубедительных цементных динозаврах, краска с которых отслаивается прямо под пальцами.