Но пообещать — это одно, а сделать — совсем другое. Над вопросом предстояло работать и работать.

Свет в конце этого тоннеля появился неожиданно, тогда, когда Игорь Альфредович, чтобы маленько размяться, отправился в поликлинику, откуда ему позвонили и предложили зайти, забрать новый страховой полис. Именно тогда он и увидел впервые Аллу. Собственно, сначала он увидел не столько ее саму, сколько ее приятно обтянутый нейлоновым халатиком задок — Алла в этот момент с ненавистью терла истоптанный сотнями ног линолеумный пол возле окон регистратуры. Словно почувствовав его взгляд, она подняла голову, мимолетно взглянула на Игоря Альфредовича, заставив искренне поразиться тому, до какой степени она не соответствует образу нищей больничной нянечки. Это было что-то непонятное, приковывающее внимание: молодая, красивая, судя по взгляду — умная, и уборщица!

— Это что у вас за сучка новая? — спросил он у знакомой регистраторши, как раз выдававшей полисы.

— Ну зачем же вы так, Игорь Альфредович! — с одобрительной усмешкой, так не соответствующей его неодобрительным словам, сказала докторица. Она помнила его, кокетничала с ним раз в полгода — когда нужда заставляла его забрести сюда, в поликлинику. — Это никакая не сучка, это у нас действительно новая нянечка, и действительно необычная, у вас глаз — алмаз. Зовут Алла, возраст — сами видите. Не замужем. Дипломированный врач-терапевт без права работы на врачебной должности…

— Ба-ба-ба, какие страсти вы рассказываете! Это почему же такая немилость?

— Вляпалась, дурочка, на торговле наркотиками, представляете? Ладно хоть адвокат хороший достался… вернее сказать, хорошего купила. Два года условно и бессрочный запрет на врачебную деятельность…

Она, естественно, и знать не знала, та кокетливая докторица, что именно с этими ее словами в голове Решетникова созрел наконец тот самый идеальный план, к которому он столько времени подбирался. План был замечательно прост: разжалованная врачиха, он тогда даже не запомнил ее имени, под видом сестры ходит к ветеранам делать уколы. Этакая как бы патронажная сестра как бы от собеса. Но интересуют ее, естественно, не ветераны вообще, а один ветеран. Ведь есть же у него, в конце концов, болезни, не мальчик все-таки, верно? А заодно она вводит ему что-нибудь очень успокоительное или снотворное… Чего-нибудь такое… вызывающее привыкание и сонливость… беспробудную…

Старик одинок, и это, конечно, главное во всем замысле Игоря Альфредовича — все случится, когда он будет спать. Правильно говорил Хрущев: кто долго спит, тот и жизнь просвистит. Но, конечно же, это вовсе не значит, что вот этой красавице придется красть или делать что-то в этом роде — слишком она будет на виду, если начнется расследование. Но поскольку старик спит с утра до вечера — сделать дубликат ключей ей вполне по силам. А может, и без всякого дубликата проникнет кто-нибудь другой, если будет знать, что именно должен искать и где, чтобы несколько минут, и все кончено. В идеале этот кто-то другой не должен будет знать красавицу, а она не должна будет даже и подозревать о его существовании. Но это уж как получится. A? Чем не план? Ну и, конечно же, должен быть как бы отстранен от всей этой возни он сам — хватит с него и той отсидки в Бутырках, на всю жизнь хватит!

Вот тут-то он и вспомнил о Димоне, которого недавно случайно встретил на улице. Вот кто ему нужен, и вот кто, судя по его виду, пойдет на все, чтобы иметь возможность ловить кайф. Не очень надежен? Ничего, дело одноразовое. А потом… потом будет видно, а то, глядишь, придется и изобретать что-то, чтобы заткнуть ему рот…

Ну вот, идея, кажется, вырисовалась, и неплохая идея, если учесть, что он сам хотел остаться с чистыми ручками. Остальное теперь — дело техники и денег. Надо было перевести Аллу из нянечек в сестры, надо было официально зафиксировать у Краснова старческое заболевание, требующее укрепления иммунной системы… Это все решалось без особых проблем, хотя план в каких-то деталях приходилось менять на ходу, уточнять, перекраивать. Ну, например, Алла поначалу очень трудно шла на сближение с новым человеком она была угрюма, на заигрывания Игоря Альфредовича реагировала с презрительным пренебрежением; было такое ощущение, что она никому не верит вообще. Однако она все же заметно смягчилась, когда удалось добиться, чтобы ее перевели из нянечек в процедурные сестры. И вообще, наверное, рассудила, что Игорь Альфредович — мужчина, вполне подходящий для той роли в жизни красивой молодой женщины, на которую он претендовал. И мало-помалу у них сложились те отношения, которые на языке юристов именуются гражданским браком. Она перебралась к нему, Игорь Альфредович наконец приоткрыл ей свой замысел. И неожиданно встретил категорическое неприятие всего столь тонко выстроенного плана.

Выяснилось, что свой первый проступок перед обществом сама Алла воспринимает как случайную ошибку. А предложение Решетникова «срисовать» интерьер квартиры видного коллекционера считает оскорбительным. «Я тебе не дешевая воровка, — кричала она, собирая вещи. — Я вовсе не хочу становиться твоей соучастницей, чтобы опять сидеть на скамье подсудимых!» В конце концов он чуть ли не силой удержал ее в дверях, они помирились. На его счастье, задерживался с приездом Петерсен, о чем он однажды уведомил Игоря Альфредовича неизвестно откуда посланным заказным письмом, которое пришло о ужас! — на тот самый абонентский ящик. Значит, читал все-таки народ объявления; и тут возникал еще большой вопрос: случайно ли Серов дал ему тот телефон господина Петерсена. Прямо какие-то сети шпионажа! Но как бы то ни было, отсутствие Петерсена не могло продолжаться вечно. Впрочем, все решилось словно само собой, когда началась очередная эпидемия гриппа.

Поликлиника, где работала Алла, располагалась в самом центре города, стариков здесь, как и по всей Москве, было немало. И вот, когда во время эпидемии гриппа руководство поликлиники заставило всех процедурных сестер ходить по домашним адресам, лечить ветеранов, занемог и Антон Григорьевич Краснов, из-за которого они ломали копья. Сначала у старика был грипп, потом начались какие-то осложнения, ему прописали курс общеукрепляющих инъекций. Когда Алла сама сообщила, что ее попросили походить к старику, поделать ему уколы, Решетников очень обрадовался.

— Ну вот, видишь! — сказал он. — Это судьба. — И добавил, видя, что сейчас она реагирует совсем не так болезненно, как в первый раз: — Ну что тебе стоит, Аллочка? Ты ни при чем! Ты хочешь остаться без пятнышка? Ты и останешься без пятнышка, как невеста!

Второе изменение в план он готов был внести уже после того, как Алла начала ходить к Краснову чуть ли не каждый день. Именно Алла принесла Игорю Альфредовичу информацию о племяннике Ярославе. И это была замечательно интересная новость, потому что, если бы удалось этого самого племянника использовать, Игорь Альфредович осуществил бы задуманное легко, без потерь и уж теперь-то — с помощью воистину идеального плана! В этом случае преступление, то есть похищение редчайших книг, совершил бы человек, не знающий ни его, ни Аллы, ни даже Димона… Впрочем, насчет Димона… насчет Димона он ошибался. Нет, Димон и в самом деле красновского племянника не знал и даже не подозревал о его существовании, но когда Игорь Альфредович отправил его на разведку — проследить, выяснить, где тот живет, что из себя представляет, Димон, докладывая, презрительно сплюнул: