Выдав уборщицам внеочередную партию порошка и чистящих средств, я попросила слесаря присмотреть за оболдуем электриком, без моей подписи выполнить заявки по электролампочкам и мелкому ремонту в кабинетах и разрешила Евгению оформить вместо болеющей второй месяц уборщицы его жену.

Уборщица со второго этажа начала жаловаться на отсутствие хороших перчаток, но я уже вприпрыжку шла к проходной. Поймала машину и понеслась домой.

Дома мама решала, что первым продать из моей квартиры. Катя оставила приличную сумму на счете, но взять я их смогу только через полгода.

Я ее не слушала, пошла в кухню на запах борща. Через пять минут там появилась и мама.

– Я решила пока в квартире ничего не трогать, – сообщила она. – Еду к отцу на дачу и там что-нибудь присмотрю для продажи.

Я с набитым ртом пожелала ей удачи. Уже одетая, она вернулась от двери.

– А квартиру придется продать, – заявила мама. – Нехорошая она. Не зря, конечно, Гриша за нее такие деньги предлагает, но лучше продать и не мучаться.

Я согласно покивала. Опять зазвонил телефон, и пришлось еду отставить. Звонил Сергей Дмитриевич, назначил мне встречу на завтра, на одиннадцать, в своем кабинете.

Что там мама говорила про квартиру? Нечисто здесь? А может, Катя действительно что-нибудь спрятала, и Григорий об этом знает? На сколько это что-то может потянуть, если Григорию не нужны ни дорогие картины, ни драгоценности?

Что можно спрятать в квартире небольшое по объему? Та-ак. Деньги, наркотики, бриллианты, диски. Что еще?

Стерва пришла на кухню и смотрела на меня с осуждением. Вот так, не успела она заснуть, как без нее кушают.

Я спросила собаку: что же могла здесь спрятать Катя, но Стерва чихнула и тявкнула, требуя еды. Я наложила ей в блюдце мяса и смотрела, как она ест кошачьими движениями. Уникальная собака, толку от нее никакого, а стоит бешеные деньги, и люди готовы их отдавать, потому что с ней приятно общаться, смотреть на такую милую мордашку и видеть преданные глаза.

Стерва доела мясо, пукнула и застучала лапой по полу, требуя прогулки.

На улице шел дождь со снегом. Гулять я решила, не выходя из-под козырька подъезда. Стерва в таких случаях очень быстро решала свои проблемы. Лавочка у подъезда была с одного конца сухая, и только я прицелилась на нее, как послышался скулеж моей собаки. Соскочив с приступочки, я в два прыжка зашла за кусты.

Старый перекормленный пудель философски смотрел мутным взглядом на Стерву, а она сидела перед ним и почему-то скулила. Хозяйка пуделя, толстая тетка, мерным голосом выговаривала обоим:

– Как не стыдно, пожилой пенсионер, а такие вещи делаешь.

Запыхавшись, я встала около огромной женщины. Ничего себе плащики носят российские пенсионерки, лайка, между прочим.

– Какие он вещи делает?

– Наскакивает. Ему до встречи с собачьим богом полграмма осталось, а он наскакивает. Испугал бедняжку.

Особенного пыла и страсти в пуделе не наблюдалось. Он все так же сидел перед Стервой, и она смотрела ему в глаза. Гипноз.

Сбоку потянуло табачным дымом. Обернувшись, я увидела вчерашнего красавца. А вот и мой гипноз. Взгляда отрывать от него не хотелось. Нос с горбинкой, волнистые светлые длинные волосы до плеч. Парень плавным жестом, пропуская волосы сквозь пальцы, завел пряди назад. В руке с сигаретой у него болтался собачий поводок… Значит, есть надежда еще раз его увидеть.

Женщина дернула меня за рукав.

– … Не говорят, кто?

– Кто?

– Ну грабитель твой.

– Не говорят. Документов при нем не было.

– Не страшно тебе спать-то в квартире после Кати? Душа, она сорок дней на земле еще кружит.

– Пока не страшно. Я скоро съеду.

– Куда? – Женщина с тревогой посмотрела на меня. Самые любопытные пенсионерки в мире – это российские пенсионерки.

– Пока не знаю, куда. Обменяюсь.

Мне разговор был неинтересен, мне интереснее было смотреть левее. Парень широким жестом бросил сигарету в кусты и пошел прочь. Я готова была идти следом. И уже сделала шаг… но тут Стерва очнулась и ломанулась к подъезду. Крикнув тетке: «До свидания», – я поскакала за собакой.

Стерва отряхнулась и, пока я снимала сапоги, убежала прятаться. Она ненавидела мыть лапы. Я не спеша надела тапочки и пошлепала ее отлавливать. Стерва спряталась за пальму в гостиной и даже зарычала на меня.

– Иди сюда, Стерва.

Собака обнажила мелкие зубы и сделала рывок в сторону. Я тоже сделала рывок, Стерва наткнулась на мою руку, оттолкнулась от нее, подпрыгнула и сбила полуметровое плоское керамическое кашпо на стене. Кашпо разломалось на куски. На моей руке остались три кровавые царапины. Стерва забилась под тумбочку, а я развернулась и пошла за веником.

Ничего себе я взялась за наследство. Вчера столик стеклянный грохнула, сегодня кашпо ручной работы расколотила – так, глядишь, вернусь в прежнее полунищенское состояние.

Тщательно собрав крупные куски керамики и комья земли, я достала пылесос. Пострадавший плющ необходимо было пересаживать. Например, к пальме.

Потянув за ветку, я размотала длинное растение и увидела в его корнях плоский полиэтиленовый пакет. Полиэтилен был очень плотный и почти непрозрачный – но евро, они и в Африке евро.

Пакет я распотрошила на кухне зазубренным ножом и от волнения даже не порезалась. Пачка была в банковской упаковке. Значит, здесь десять тысяч евро. Миленький цветочек рос у тети на стене.

Я передумала пересаживать плющ. Наоборот, застелила пол газетами, подтащила к пальме два пустых пакета и переложила в них землю из керамической кадки. Землю пришлось копать мельхиоровой лопаткой для торта. В кадке ничего лишнего, в смысле денег, не оказалось. Обидно. Пришлось возвратить землю на место и туда же вкопать плющ.

Та-ак. Что мы теперь имеем? Мы имеем возможность найти в цветах или в иных предметах обстановки пачки полноценных европейских денег. Может, из-за этого Григорий так хочет меня отсюда выселить?.. Но ведь все вещи мне отдавались не глядя. И кашпо это тоже. Нелогично. Так что же, у Кати стены из золота, что ли? Я подошла к стене и подцепила уголок. Под бумагой серел бетон, я постучала по нему, прислушалась. Стена типовая. Уж в этом я понимаю.

Пройдясь по квартире, я насчитала четверку больших цветов и десять маленьких. Мелкими были кактусы, не считая метрового в объеме монстра, который стоял возле компьютера в гостиной. Его я проверила вторым.

Ура! В нем тоже был запаянный четырехугольник, но с купюрами по пятьдесят евро. Радость моя была в два раза меньше, но, рассудив здраво, я решила представить самой себе, что первым бы разбила горшок с кактусом, тогда кашпо с плющом доставило бы мне радости в два раза больше. И я порадовалась за себя еще раз, уже полноценно, на общую сумму в пятнадцать тысяч.