— Видел? — Иван Сергеевич и не собирался беседовать с «гражданскими». Его вопрос был обращен исключительно к уряднику, стоявшему у входа. — Тут все в порядке? — Пристав обвел колючим взглядом помещение ресторана, но вроде не заметил никакого особого беспорядка.

— Откуда? Заборы сплошняком… — Полицейский почти дословно повторил слова Глоина.

— Те трое, которых здесь взяли, в камере обратились в каких-то тварей. Очень сильных. Слились в одну, стенку проломили… проломила. Тварь быстрая, чешуйчатая. Быстро бегает, прыгает. Сначала сюда поскакала, потом, после обстрела, ушла в сторону пристани — и в воду… Обстрел видимого успеха не принес.

— Что?

— Повторить? Подробности потом. Остаешься с Ярославом, — тут пристав кинул на пулеметчика. — Никого не выпускать. Мы ввели чрезвычайное положение…

Слова пристава прервал свистящий звук: гарнизонная пушка выпустила свистелку — снаряд, издающий пронзительный свист, из-за того, кажется, что болванка, которой стреляют, прорезана какими-то загогулистыми дырками. Впрочем, может, и не дырками, но свистит так, что зубы ломит. И сразу после этого в небо взвились две красных ракеты. Вот, значит, как в Сеславине чрезвычайное положение вводят…

* * *

Иван Сергеевич с командой усвистали, а мы опять остались в кабаке. Пулеметчик занял позицию у окна, отогнав наконец Глоина, хотя в окно уже не было видно ничегошеньки, так что полагались мы исключительно на слух. Минут через пять заработала артиллерийская батарея гарнизона, но после четырех выстрелов замолчала. Попали? Не попали? Прошло еще два часа. Совсем стемнело. Хорошо, что лето на дворе, — хоть что-то видно, если к стеклу носом прилепиться. Все устали сидеть, в глотку ничего не лезло, даже Николай-трактирщик имел вид выцветший и недовольный.

Наконец зазвонил телефон, и урядник, взявший трубку, скомандовал на выход — под контролем патруля из военных, весьма недовольных тем, что им приходится выступать в качестве эскорта, да еще на казенном транспорте. Приказ им был, как я понял, проводить или довезти каждого до дверей дома. Посетителей стали выпускать, но не успел я, подхватив дорожную сумку, подойти к дверям, как полицейский остановил меня простым в общем-то вопросом:

— В какую гостиницу?..

А хороший вопрос. Я что, знаю в какую? Я вообще в городе Сеславине впервые. Осмотрев внутренности бумажника и обнаружив там все тот же золотой, одна штука, я сказал со вздохом:

— Мне бы в какую подешевле — есть варианты?

Подошедший гном не дал ответить уряднику, а с размаху хлопнул ладонью по трактирной стойке, разбудив гулким звуком задремавшего ресторатора Николая.

— Пойдем со мной, Петя, у меня переночуешь. И экономия, и если я тебя в гости не зазову, спасителя своего, едрена вошь, родичи не поймут. Да и служивым не туда-сюда мотаться, а до одного места довезти.

Про родичей он чего-то не того нагородил. Они скорее не поймут, если он эльфа домой притащит. Назло, что ли? Осторожные вопросы выявили истину — Глоин жил один, мастерскую его опечатали, и он панически боялся сорваться — то есть плюнуть на заклятия, сигналки и печати, засесть за работу — и лишиться лицензии. Я, то есть должен его отвлекать от мыслей о любимой работе. Развлекать, так сказать.

С другой стороны, у меня к Глоину еще есть вопросики. И сэкономить не помешает.

Повеселевший патруль в два счета загрузил нас с Глоином в служебный «виллис» и доставил к широкому, приземистому дому — не деревянному, но сложенному из искусно подобранных по размеру валунов, дому, всем видом говорившему: здесь живет гном.

* * *

— Заходи… — пробурчал гном. — Дверь видишь? Ни ногой. Там мастерская. И до этого заклинаниями опутана была. Теперь вообще ужас что творится… Все приложились… Сам не захожу — боюсь, да и опечатана… — Непрошибаемая с виду дверь была в трех местах заклеена широкими полосами бумаги, на которой синели какие-то печати и колдовские руны. — Тут гостевая у меня. Видишь кровать? Белье чистое в шкафу, душ во дворе — заметил кабинку? Та вон дверь — в туалет. Захочешь жрать — в столовую выйдешь, в буфете что-то еще должно было оставаться. С позавчера… — Тут гном с сомнением покрутил головой. — Спокойной ночи, Петя.

Все-таки Глоин выпил достаточно, чтобы его не нужно было развлекать. Его теперь подушка с одеяльцем развлекать будут.

Глоин давно ушел, а я все оглядывал гостевую. Капитально. Кресло — из огромного пня, сиденье продолблено, пожалуй: тут не пилой делали. Табурет. Хм, у меня журнальный столик в казенной квартире был как этот табурет. Если я калачиком свернусь, то на этом табурете улягусь запросто. А кровать! На такой кровати в одиночку и спать-то страшно. Захочешь ночью до ветру выйти, и пока до края доберешься, уже не надо будет. О печке я не говорю. Такое ощущение, что мебель какая-то противовандальная. Чтобы, значит, как ее ни ломай, сломать невозможно было. Ладно, надо устраиваться.

Бросив дорожную сумку на пол, я расстегнул ее и вытащил кожаный футляр, клацнул защелкой. На свет появился помповый «таран» двенадцатого калибра со складным прикладом и рукояткой управления огня. Пусть рядом полежит.

Да, денег у меня вечно не хватает. Но не этим вызвано то, что у меня нет чехла с винтовкой. Со скользящим затвором, например. Нет-с, помповик. Помповик дешевле на треть и неприхотливее к уходу. И позволяет менять тип зарядов. А патроны с бездымным порохом мне не всегда продают. Вот уши увидят — и не продают. Самозарядку, кстати, у меня реквизировали давно. А хорошая нижегородская винтовка была. Некие чины на тверской границе решили, что эльф с самозарядной нарезной винтовкой — прямая угроза существующему миропорядку. Еще тогда тверичи опять что-то с эльфами Закатной пущи не поделили. Хорошо, что не шлепнули по запарке: непривычное для эльфов имя помогло. Все. Самозарядок больше не покупаю. Прямой расход. Хотя неплохо было бы иметь гладкоствольную, например, системы Браунинга…

В душ — и баиньки…

* * *

Проснулся я оттого, что кто-то вошел в комнату. Не разлепляя век, схватил «таран», потом открыл один глаз. Глаз. Один. Да и так понятно, что это Глоин пришел: запашок-с характерный.

— Ты, Петя, опасаешься чего? — страшно дохнув перегаром, спросил гном, увидев, что я держу помповик.

— Ага, опасаюсь, ты же слышал про чешуйчатую — вдруг рассчитаться заявится, — возразил я и, отставив оружие, вперил в гнома вопросительный взгляд: — Чего пришел-то под утро?

— Хотел, Петя, тебя об услуге одной попросить, но светает уже, проспал я. — Гном кивнул на занимающийся в окошке рассвет. — Да и идейка, прямо скажем, не фонтан… Я ведь тебя не просто так зазвал…

— Да? С корыстной целью?

Гном хохотнул:

— Ты, Петя, как сказанешь, так прямо не в бровь, а в глаз… Или серпом по яйцам… Как ты вообще до своего возраста дожил? Всяко раньше убить должны были… Именно с корыстной целью… — Прокашлявшись, гном продолжил: — Видишь, Петя, дверь в мастерскую? Вчера по пьяни подумалось, что если бы ты ее открыл, да сигналку сорвал с печатями, вроде как в туалет собрался, но дверь перепутал, то я бы смог нужный инструментишко вынести да заказик один доделать. А то совсем невмоготу сложа руки сидеть… Для того и зазвал тебя, прости уж…