тебе делают девственный массаж. Оливия проделает всю процедуру при мне. Предварительно высеку тебя в Натальином заведении ротанговой розгой… в присутствии других дам в зале, — уточняю я, — просить прощения будешь при них, связанный, в спущенных штанишках, с красной попкой, — добавляю сладострастно, не скрывая наслаждения.

Энди ничего не говорит.

* * *

Следующим вечером мы отправляемся в Натальин салон. В зале для наказаний Наталья предлагает мне надеть чёрные перчатки, а уж потом выбирать розгу. Повинуюсь. В зале все в сборе: чопорная сорокалетняя Аманда, смешная молоденькая Ann, чернокожая Тиффани, белобрысая Ирма, яркая Демона и, конечно же, кукольно-красивая Оливия. Наталья приучила девочек к dress-коду: все в вечерних платьях. Все с бокалами спиртного, как во время фуршета. Выбрав a senior rattan cane, подхожу к скамье, на которой лежит Энди. Наталья уже зафиксировала его тушку. Чувствую себя словно на экзамене на звание профессиональной мистресс, хотя диплом здесь вряд ли выдадут.

— Аудитория, внимание! Переключаю свет для съёмки, — громко объявляет хозяйка салона, — работают две камеры.

Мне нравится её эмоциональный подъём и способность быстро собрать своих девочек. Ещё утром всё было неясно. Энди мог отказаться. После его вчерашней оплеухи мы могли надолго рассориться. Но, наверно, любовь предопределяют где-то на Небесах, и там решили, что Энди следует повиниться, схлопотав неприватное наказание.

…В чёрных перчатках обеими руками медленно спускаю голубые кальсоны с попки Энди. Стараюсь всё сделать изящно. Энди не издаёт ни звука, лишь краснеет как рак. Это хорошо, что ему стыдно. Интересно, кого он стесняется: может быть, эту белобрысую Ирму? Или чопорную Аманду? Уж точно не меня.

— Милый, — шепчу ему в ухо, — ты ведь хотел трахаться вон с той белобрысой девкой, не так ли? Порка, которую я задам тебе в её присутствии, надеюсь, излечит от глупых фантазий?

Он по-прежнему молчит. Что ж, сейчас я заставлю его голосить в присутствии девочек и повилять попкой под моей розгой. Welcome to my teasing class!

Деру Энди сильно; слежу только, чтобы не было захлёстов на бёдра; стараюсь, чтобы кончик ротанга попадал перед ложбинкой между ягодицами или чуть дальше неё. Экзекуция заканчивается согласно сценарию. Вдоволь поорав и навилявшись задом, Энди просит прощения, при всех признаётся, что любит только меня, свою жену. Я милостиво киваю в ответ. Зрители, включая Наталью, хлопают в ладоши; непонятно только, кому предназначаются их аплодисменты: мне или ему. Впрочем, это неважно, теперь я знаю главное: любовь не просят, её берут, достают силой, заставляют подчиниться.

* * *

Потом Наталья выключает видеокамеры, гасит дополнительный свет; девушки уходят из зала — все, кроме Оливии. Я отвязываю Энди от скамьи для порки. Он тяжело дышит; смущённый, поспешно натягивает штанишки, что, на мой взгляд, преждевременно.

— Милый, наказание не завершено, тебе следует быть голым, — твёрдо говорю мужу.

Он оглядывается на Оливию. Та согласно кивает в подтверждение. После порки Энди не спорит с нами; понимает, что обязан подчиниться. Оливия молча ждёт его окончательную капитуляцию. Когда это случается, он, покраснев, стоит голый посреди зала, не смотрит ни на одну из нас.

Выдержав театральную паузу в целях воспитания, Оливия приказывает ему лечь на скамью, на спину. Она широко разводит его ноги, фиксирует их. Я крепко держу Энди за руки. Потом мистресс Оливия берёт вибратор, включает. Chastity massage от Оливии длится от силы несколько минут, завершаясь ruined orgasm milking с брызгами спермы, что приводит меня в сильное возбуждение. В отличие от самого Энди. Пытаюсь его утешить, чмокаю в щёчку, ерошу ему волосы, говорю, что простила. Безумно хочу поиметь его right now.

* * *

…Можете называть меня властной, безжалостной, жестокой, даже садисткой. Всё равно лучше, чем быть безмозглой куклой, которой не хватает индивидуальности.

Говорят, что муж — это как лотерейный билет, выигрыш по-крупному выпадает один из тысячи. Знаю точно: с Энди мне достался счастливый билет.

7. МНЕ НРАВИТСЯ РАБСТВО

Подруги никогда не спрашивают меня про брак. Наверное, они просто завидуют и чтобы не расстраиваться молчат, — думаю я.

Иногда я застываю у зеркала в нашей гостиной и спрашиваю у женщины, которая глядит на меня из того, другого мира — из Зазеркалья: что мне делать? что мне делать, чтобы не потерять Энди?

Милый, — говорю я мужу, — правду нельзя заменить ничем. Согласен?

Энди подходит ко мне, смотрит обложку книги, которую я читаю:

Dan Brown «DECEPTION POINT».

— В «Точке обмана» узнала? Что ты хочешь сообщить в этой связи? — отвечает он вопросами на вопрос.

— Правда, милый, заключается в том, что теперь в нашей семье секут только мужа. Ты разве не заметил? Однако я хочу упорядочить воспитательный процесс, — объясняю мужу, как малому ребёнку.

Он настороженно молчит, я продолжаю:

— Твой царь, ты его альфа-стерхом кличешь, ввёл в государстве единый день голосования. Слышал, небось? Хотя где это видано, чтоб царя избирали?! Ежели его выбирать, то получится ненастоящий, — хихикаю я.

— Идиотка! — делает он своё стандартное заключение.

— Ну милый, я об этом толкую только потому, что по примеру твоего стерха решила ввести единый день для воспитания мужа. Это будет что-то вроде исповеди у священника: confession and teaching. Я буду отучать мужа от прелюбодеяния; с помощью prison strap я прогоню твои wet dreams о других бабах. Буду заниматься teaching по субботам; что скажешь?

— Джей, ты становишься всё более безумной, — говорит он, — если тебя не устраивает жизнь, то попробуй заняться чем-либо ещё.

— Разве существуют разные степени безумия?! — притворно возмущаюсь я. — Безумие, как и уникальность: или есть, или его нет. Лучше считай, что в жёны тебе досталась уникальная стерва, — хихикаю я.

Он бормочет матерные ругательства. Делаю вид, что не расслышала и гну свою линию:

— Милый, всякая запутанная история может иметь сто начал. Teaching по субботам тут не исключение; однако начало должно быть захватывающим: ведь воспитание мужа — это святое.

— Джей, забудь про teaching, выпей лучше своего любимого абсента.

— Алкоголь — это вор, который крадёт разум, — говорю ему с серьёзным выражением лица, вспомнив давно прочитанную фразу. — Но если ты советуешь, то маленькую рюмочку «Xenta» я готова испить.

— Испей, испей! Может быть, это улучшит твоё настроение.

— Если б ты действительно беспокоился о моём настроении, то не мечтал бы трахнуться с каждой смазливой девкой, которую видишь, — говорю, надув губки. — С такими мужьями должны разбираться строгие леди, но ты даже мистресс Аманду пытался выебать. Или выебал? — зло выговариваю мужу и иду к бару.

Наливаю в рюмку вязкую зелёную жидкость, поглощаю