Контроль за ввозом контрабанды на нейтральных судах осуществлялся путем перехвата их в море и отправки на специально созданные базы. Они имелись на Оркнейских островах, якорной стоянке в Ла Манше, известной как Дауне, на Мальте, в Хайфе, Адене, Гибралтаре и других портах нашей империи, раскинувшейся по всему миру. Но, как всегда, досмотр нейтральных судов, хотя он проводился на законных основаниях с соблюдением всех положений международных договоров, вызвал волну протестов. В некоторых случаях Адмиралтейство считало возможным смягчить применяемые меры. Соединенные Штаты сами сняли множество проблем, объявив 7 ноября 1939 воды, прилегающие к французским и английским берегам, зоной военных действий, куда американским судам вход запрещен. С точки зрения союзников это был недружественный акт, но холодный ветер из Вашингтона потеплел, когда практически одновременно с этим был принят закон «Кэш энд кэрри». Он стал первым в серии правительственных и президентских актов, с помощью которых президент и правительство США, сначала осторожно, а потом все более открыто, дали понять, что будут оказывать всемерную поддержку и помощь союзникам.

Блокада Германии была значительно усилена кораблями Северного Патруля, который постоянно следил за водами между Шетландскими островами и Исландией. Сначала для этой цели мы использовали переоборудованные рыболовные траулеры и некоторые из старых крейсеров. Но штормовое море высоких широт оказалось не слишком подходящим для последних, поэтому они постепенно были заменены более новыми кораблями или вспомогательными крейсерами. В Англии в этом качестве служили бывшие пассажирские лайнеры, вооруженные старыми пушками. Адмиралтейство реквизировало 50 таких кораблей. Они должны были пополнить наши скудные крейсерские группы, патрулирующие в океане. Однако эти корабли оказались слишком уязвимы для любых атак. Мы потеряли много вспомогательных крейсеров, и в 1942 уцелевшие были превращены в войсковые транспорты.

Прежде чем закончить с планами британского флота, мы должны упомянуть об активных и пассивных минных постановках. К первой категории относятся заграждения в Дуврском проливе, которые были поставлены с помощью французского флота, чтобы преградить путь подводным лодкам через этот пролив. Таким же было и Заграждение Восточного Побережья, которое прикрывало наше судоходство в этом районе от вражеских набегов. Активные минные постановки мы вели в «запретной зоне», которой была объявлена Гельголандская бухта.

Таким образом мы пытались помешать вражеским кораблям и подводным лодкам покидать порты. Однако в первые месяцы войны в этих водах было поставлено совсем немного мин. Читатель должен помнить, что все эти минные постановки были спланированы и осуществлены в строгом согласии с международными законами, которые требовали публично объявлять о них. Немцы со своей стороны быстро показали, что не собираются соблюдать эти бумажные правила. Их подводные лодки и самолеты начали ставить мины где хотели и как хотели.

Флот Метрополии занялся охраной северных выходов в Атлантику, прикрытием слабых кораблей Северного Патруля, проводкой конвоев из Норвегии и усилением блокады. В это время Средиземноморский флот ожидал прояснения позиции Италии. Вскоре стало ясно, что Муссолини предпочитает выжидать, и тогда движение судов через Суэцкий канал возобновилось. Поэтому многие корабли адмирала Каннингхэма были переброшены на театры, где велись более активные действия. Наши заморские базы начали патрулирование важнейших узлов судоходства и поиски вражеских рейдеров, которые вскоре заявили о себе.

В действительности немцы начали развертывание своих сил в океане еще до объявления войны. С 19 по 31 августа 1939 все боеспособные океанские подводные лодки были отправлены в Атлантику. Малые подводные лодки патрулировали в Северном море и приготовились ставить мины у наших портов и баз. К концу месяца из 56 подводных лодок не менее 39 находились на позициях. Однако они имели приказ соблюдать все договорные ограничения на атаки торговых судов. Возможно, таким образом немцы собирались смягчить впечатление от своего первого удара. Режим Гитлера не следовало подозревать в альтруизме. Просто он хотел избежать ответных мер со стороны нейтральных стран. Однако мы увидим, как очень быстро действия германских подводных лодок переросли в неограниченную подводную войну, хотя сами немцы старательно избегали этого термина, помня о крайне неприятных событиях, которые в 1917 привели США к вступлению в войну против кайзера.

Что касается германского надводного флота, 21 и 24 августа карманные линкоры «Граф Шпее» и «Дойчланд» тоже вышли в Атлантику. Немцы тщательно разработали план превращения торговых судов во вспомогательные крейсера. Первый из них вышел в море в феврале 1940. Всего в составе германского флота имелось 10 таких рейдеров.

В Англии зиму 1939 — 40 называют «странной», или «фальшивой» войной, потому что огромные армии на континенте стояли одна напротив другой и решительно ничего не делали. Мы ожидали, что на наши города обрушится град бомб, однако эти опасения оказались беспочвенными. Но для Королевского Флота этот период был совсем не «странной» войной, так как с первого дня военных действий его корабли трудились с полным напряжением. Столкновения с противником были достаточно частыми, и мы понесли значительные потери. Кроме того, год завершился исключительно сильными зимними штормами. Несколько недель погода в Ла Манше и Северном море очень напоминало полярные широты.

Первой задачей наших южных эскадр стала перевозка во Францию Британского Экспедиционного Корпуса. Эта операция была тщательно спланирована задолго до начала военных действий. Поэтому с первых дней сентября густой поток транспортов и грузовых судов устремился через пролив на континент. К июню 1940 пролив пересекли полмиллиона человек и 89000 машин, причем не были потеряны ни один солдат, ни одна пушка. Мы ожидали, что главной опасностью для конвоев через Ла Манш станут подводные лодки, но через Дуврский пролив сумела проскочить лишь одна. В октябре мы завершили постановку 3600 мин заграждения, и противник потерял 3 лодки. Поэтому немцы оставили мысль об атаке нашего судоходства в Ла Манше и прекратили попытки выйти в район Западных Подходов кратчайшим путем. Вместо этого лодкам приходилось выходить в Атлантику гораздо более длинным путем — вокруг северной Шотландии.

Подводные лодки, посланные караулить главную базу Флота Метрополии, преуспели не больше, чем их товарищи на юге. В сентябре и октябре наши эсминцы имели несколько столкновений с ними в северных водах и на Западных Подходах. Однако несколько кораблей спаслись только благодаря неисправностям германского магнитного взрывателя, который командиры подводных лодок вскоре начали ругать на все корки. В то время мы не знали, что 14 сентября «Арк Ройял» спасся во время атаки U-39 именно по этой причине. Первые успехи противолодочных операций вселили уверенность в наши эсминцы. Однако серию удач завершила катастрофа. Через 3 дня после спасения «Арк Ройяла» подводная лодка U-29 торпедировала и потопила эскадренный авианосец «Корейджес» в районе Западных подходов. Этот авианосец использовался для противолодочного патрулирования, имея слабое прикрытие. Совершенно непонятно, почему ценный корабль должен был использоваться таким странным образом. Скорее всего, это было предпринято под давлением верхов, особенно Первого Лорда Адмиралтейства, требовавшего начать «активные» действия против подводных лодок[1]. Хотя эта катастрофа привела к немедленному прекращению использования эскадренных авианосцев для охоты за подводными лодками, застарелую глупость — требование искать противника на океанских просторах — выбить из тупых голов высшего британского командования оказалось нелегко. Хотя гораздо лучше использовать все наличные силы для проведения оборонительной стратегии конвоирования торговых судов. Это заставило бы противника обнаружить себя, а корабли эскорта могли немедленно контратаковать лодку. Еще полвека назад Мэхен проклял такую стратегию[2]. После Первой Мировой войны адмиралы Битти и Симс на основании собственного опыта пришли к аналогичным заключениям. Но в 1939 дилетанты предпочли забыть огромный исторический опыт.