— Ты права, — подхватил Джереми. — Прости, что оставляю тебя расхлебывать эту кашу, но иного выхода у меня нет, и завтра на рассвете я уеду в Лондон.

— Разумеется, дорогой. Но тебе придется подыскать какой-то предлог, чтобы объяснить свой отъезд папе.

Джереми засмеялся:

— Да он и не заметит моего отъезда. Подожди, пока он сам не спросит, где я, а тогда придумай что-нибудь.

— Ладно, — со вздохом проговорила Мариота. — Папа многого не замечает. Даже того, насколько плохо мы жили последние месяцы, перебивались с хлеба на воду.

Невольно подумав о еде, она поглядела на соверены, лежавшие на кровати.

— В Лондоне я тотчас положу деньги в банк, — сообщил ей Джереми. — Это основной капитал. Позднее, когда потребуется, я буду снимать со счета нужную сумму. Но никто не должен знать, каким путем я достал эти деньги. Иначе мы пропали, это станет роковой ошибкой.

— Да, конечно.

— Я оставлю тебе только пять фунтов, — продолжил Джереми. — Этого должно хватить, все остальное — позднее.

— Нет! — воспротивилась Мариота. — Нет, я не хочу этих денег. Ты очень добр, мой дорогой, но они все время будут напоминать мне тот страшный миг, когда всадник целился тебе в спину.

— Да, но ты все-таки спасла меня, — приободрил ее Джереми. — И благодаря тебе я все еще жив.

— Все равно, я возьму деньги только на еду, чтобы хоть как-то поддержать папу и Линн, — ответила Мариота. — А больше мне ничего не надо. Ничего!

Она выкрикнула эти слова с таким нескрываемым гневом, что Джереми не решился с ней спорить.

— Хорошо, будь по-твоему, но, умоляю, не проговорись, что у нас завелись деньги. И трать их поосторожнее.

Мариота негромко рассмеялась.

— Все привыкли, что в моем кошельке не бывает больше шести пенсов и не поверят своим глазам, увидев золото.

— Тогда подожди, и я переведу кое-что на твое имя, пусть люди подумают, что это отцовские деньги. А лучше обменяй золотой в Малверне. Вот тебе пять соверенов.

— А ты побереги остальные, — предупредила брата Мариота. — Их должно хватить надолго.

— Знаю, — понизив голос, откликнулся Джереми. — Уж не думаешь же ты, что я их проиграю или потрачу на всякие пустяки?

Он взял пять соверенов и протянул их Мариоте.

Она медлила. Ей представилось, что эти деньги залиты кровью.

Но здравый смысл пересилил неприязнь, и Мариота решила не церемониться.

С отъездом Джереми провизии в доме заметно поубавится, а ведь ей придется кормить больного и, значит, покупать цыплят, яйца и масло.

Миссис Робинсон, конечно, будет недовольна, если Мариота попросит продуктов больше обычного и не сумеет расплатиться за них.

Подойдя к шкафу, Джереми достал оттуда старый, потертый саквояж. Он был вместителен и достаточно легок, даже набив его до отказа, молодой человек мог без чьей-либо помощи донести саквояж до перекрестка и ждать там почтовую карету.

Мариота догадалась, что, упаковывая вещи, брат думает о новой одежде, и предложила:

— Если позволишь, я выглажу тебе галстуки и почищу ботинки. Ты должен выглядеть элегантно, несмотря на старые костюмы.

Джереми улыбнулся, и она поняла, что он мечтает стать одним из тех, кого называли «светскими львами».

Мариота спросила:

— Ты обратил внимание, как одет незнакомец?

— Еще бы.

— А какой галстук!

— Да уж, — подтвердил Джереми. — Не беспокойся, Мариота. Я знаю, что и где мне надо купить. Хорошие костюмы стоят дорого, их должно надолго хватить.

— Я хочу, чтобы ты выглядел как денди. Это будет потрясающе!

— Только не денди! — с презрением бросил Джереми. — Они просто глупцы, разряженные в пух и прах. А вот если меня назовут «красавчиком», то возражать не стану. У этого господина, которого ты чуть не отправила на тот свет, отменный вкус, ему стоит подражать.

— Не напоминай мне об этом! — негодующе воскликнула Мариота. — Он чудом остался жив, а ведь я могла убить его.

— Выброси это из головы. Вот увидишь, он придет в себя и даже не вспомнит, как упал с лошади.

Мариота не удержалась от улыбки. Расставшись с братом, девушка отперла дверь и побежала к себе в спальню.

Там она положила пять соверенов в ящик туалетного столика, где прежде хранились драгоценности ее матери. Мариота вновь подумала о том, что деньги эти ворованные.

Однако они принесли удачу Джереми, и нападение обошлось без жертв, если не считать раненого в соседней комнате. Надо его проведать, решила Мариота и направилась в Комнату короля.

Он лежал на спине, одетый в ночную рубашку лорда Фордкомба. Первое впечатление не обмануло ее — путешественник был красив, гладко выбрит, с довольно крупными чертами лица и жестким, четко очерченным ртом. Весь его облик свидетельствовал о властных манерах. Рана на лбу кровоточила, прямо над глазами набрякла опухоль. Очевидно, завтра она превратится в темный, отвратительный синяк.

Незнакомец лежал неподвижно, словно надгробное изваяние, похожее на те, которыми Мариота часто любовалась в маленькой семейной часовне. Ее выстроили одновременно с замком, и в ней были погребены ее предки.

Ей нравились тонкие, благородные лица, увековеченные в камне. Раненый был им под стать, и она ни минуты не сомневалась в его знатном происхождении.

«Если, когда к нему вернется сознание, он вспомнит, что с ним случилось, то, наверное, придет в бешенство», — подумала Мариота. Она вновь посмотрела на незнакомца, и ее вдруг охватил страх. А вдруг он умрет, так и не открыв глаза, и виновата в этом будет она?

Чтобы избавиться от страшных мыслей, Мариота поправила простыни и положила несчастному руку на сердце. Девушка с облегчением вздохнула и, желая окончательно успокоиться, подошла к окну. Сквозь него проникали лучи заходящего солнца. Мариота задернула занавеси.

Она вернулась к кровати и вновь поглядела на раненого. Да, Комната короля подошла ему как нельзя лучше — он явно привык повелевать, о чем свидетельствовала величественная осанка.

— Господи, помоги ему, сделай так, чтобы его раны поскорее зажили, — взмолилась Мариота.

Эта мольба шла от самого сердца.

— По-моему, мисс Форд, никакой серьезной травмы у нашего пациента нет, — сообщил ей доктор Даусон. — Однако с ушибом головы шутить не стоит. Похоже, у него было сотрясение мозга.

— Оправится ли он полностью? — с дрожью в голосе спросила Мариота.

— Надеюсь, что да. Искренне надеюсь, — ответил доктор Даусон. — Но, честно говоря, мне хотелось бы проконсультироваться с другими специалистами. В Вустере есть врач, чье мнение я очень ценю.