разных грамот и поощрений, двух справок с перечнем предметов, которые я смог относительно глубоко изучить, и раздолбайского характера.

Друзей у меня почти не было, зато была куча знакомых, через которых я устроился сначала на подработку по проверке научных статей на предмет поиска обычных языковых описок, а потом мне начали доверять поиск и фактических ошибок — и я относительно неплохо с этим справлялся. Потом кто-то заказал мне полное переписывание статьи, и вот я стал писать работы за нерадивых студиозусов. Такой своеобразный формат обучения мне понравился, и я бы так дальше продолжил жить, узнавать новое и зарабатывать, если бы не один случай.

Однажды мне досталась творческая работа для аспиранта по ксенозоологии — описать животное, которое могло бы существовать на другой планете, причем включить его в биогеоценоз, а это означало, придумав его, не забыть описать, где и как оно живет, чем питается, кого боится, как размножается.

Я подключил фантазию, полазил по инфосети, вспомнил свои познания в мифологии — и содрал почти подчистую мантикору у древних греков. Только сделал ее инсектоидного типа и на кремнийорганической основе. Описал джунгли, где она может жить — а где еще жить полунасекомой тварюшке? — ее повадки, брачные игры, ползучесть, бронированность и ядовитость, а потом разошелся и придумал ей теплокровную пару — ложную скорпикору, мимикрирующую под скорпикору настоящую, чтоб не обижали те, для кого она по зубам.

Спустя месяц я узнаю, что открыта новая экзопланета, и первые пробы и снимки, что оттуда приехали, намекали на то, чего не может быть — кремнийорганическую жизнь. Разумных существ ученые не обещали, но сам факт случайного совпадения вольного полета моей буйной фантазии и слухов вокруг нового мира меня взбудоражил. Я тут же начал хотеть туда попасть, всеми правдами и неправдами. А вдруг я и остальное угадал? Мне позарез требовалось это проверить! Я, может, всю жизнь мечтал, чтобы новый вид животных моим именем назвали, а тут такая шикарная возможность, а я не при делах. Я чуть не сдался и не написал аспиранту Салливану с просьбой включить в статью и мое имя как соавтора, но засомневался. Куда я полезу, недоучка, человек без диплома?

Так что высовываться я не собирался, понимая, что ситуация что для меня, что для ученого щекотливая. Хотя с Салливаном, как и со многими другими заказчиками, ситуация была вполне понятная — вечная занятость. Он мог сделать статью и сам, не обязательно было ко мне обращаться. Но откуда перспективному аспиранту-ксенозоологу взять время на выполнение эссе на уровне «поди, придумай задание для школьной олимпиады по биологии»? Тем более, скоро, может быть, первые животные с новой планеты приедут, и его, времени в смысле, совсем у человека не будет. Моя незримая помощь оказалась неоценима, вот только со мной эта теневая деятельность сыграла злую шутку — что с того, что я оказался прав? Салливан мое эссе порядком переделал, и с него отличный старт получит, а я… что ж, пригожусь еще где-нибудь.

Так что свои надежды я запихнул в глубину души, только иногда в кругу друзей, особенно когда после переизбытка возлияний доходило до душевных излияний, нет-нет да и шутил о том, что так хотел бы в другом мире побывать, что один практически под себя создал. И вот сидим мы с Димычем, давнишним моим знакомым, на лобном месте любой посиделки — на кухне, и я жалуюсь ему на свое неуемное любопытство, на злополучное эссе и на неистребимое стремление высунуть нос в космос и чуточку подальше.

— А когда это было? — Димыч с интересом уставился на меня и задымил новомодным экологичным устройством для курильщиков.

— Месяца два или три назад я этому красавцу эссе наваял, а месяц назад новую потенциальную колонию презентовали. — Я подпер голову рукой, как заправская Аленушка на бережку реки, где она Иванушку своего потеряла, и грустно посмотрел на бокал с вином. Из комнаты рядом раздавались взрывы хохота — народ с азартом играл в «Крокодила».

— Да-а-а, ситуевина. — Димыч затянулся, пыхнул, и продолжил: — А если ты заявишь о соавторстве?

— Да ну как и, главное, зачем? Я Салливана не заменю на его месте, я ж недоучка, а то, что я один раз что-то угадал, никакого значения не имеет.

На кухню кто-то зашел, но мы были чересчур увлечены беседой, чтобы обратить на него внимание — сюда и так регулярно забегали. Я сначала жалел, что предоставил свою нерезиновую норку под квартирник на три десятка человек, еле уместившихся в довольно просторной на меня одного гостиной, особенно, когда представил, какая мне предстоит завтра уборка. Но потом стало весело, и в целом обстановка складывалась спокойная и позитивная.

— Но ведь право автора не отчуждаемо? — Димыч никак не мог взять в толк, почему я страдаю тихо в уголочке, а не громко якаю про кремнийорганику и скорпикору на каждом углу. — В СМИ можно обратиться, на кафедру…

— Димыч, вот представь. Ты в своей засекреченной конторе написал новую программу. Красивую, полезную, не знаю, о чем, например, о влиянии геомагнитных излучений на паучков. Допустим, они чувствуют колебания геомагнитного поля в своей местности, и плетут чуть-чуть другую паутину, чтобы она была прочнее или более мелкоячеистая. И вот твоя программа анализирует, как сегодня паучок паутину сплел, и выдает прогноз на ближайшие сутки о геомагнитной обстановке в конкретной местности, причем на порядок точнее, чем в утренней сводке погоды. Или возле геомагнитной локальной аномалии паучки паутину плетут по-другому, и твоя программа может сразу сказать — о, тут вот руда с железом залегает, — я отхлебнул еще глоток вина из тонкостенного бокала, и продолжил. — Работал ты над ней, старался, отдал руководству, зарплату получил. А через месяц оп — и она у всех на смарте стоит. И ты ходишь и думаешь — ну как так-то? А претензии предъявить и некому. Тебе техзадание давали? Давали. Ты творчески подошел к работе,