– Английский мальчишка летает на новой машине, – прошептал Бруно. – Это может означать только одного человека, и мы оба знаем кого. Но зачем он это сделал?

Подоспевший к ним Агилульф услышал последний вопрос императора.

– Кто знает? – откликнулся он. – Кто способен проникнуть в замыслы этого дьявола? Я вспоминаю его загадочный корабль в том сражении при Бретраборге, я проплыл в двадцати футах от него и все равно до самого конца битвы не понимал, что это за судно.

– Самый простой способ разгадать план, – сказал Эркенберт, обращаясь теперь к императору на нижненемецком языке, так похожем на родной англо-нортумбрийский диалект дьякона, – самый простой способ разгадать план – это предположить, что он удался.

– Ты это о чем? – рявкнул император.

– Что ж, мы видим римского императора ночью в глухих зарослях, он стоит со своими советниками, и никто из них не понимает, что происходит и что нужно делать. Возможно, именно этого и добивался противник. Просто чтобы мы стояли здесь.

Встревоженное лицо императора неожиданно прояснилось. Он нагнулся, взял Эркенберта за крошечное плечико со своей обычной деликатностью, словно боялся раздавить его.

– За это я тебя сделаю архиепископом, – сказал он. – Я понял. Это отвлекающий маневр, чтобы мы смотрели не в ту сторону. Будто ночная атака на фланге, вдалеке от направления главного удара. И фокус удался! Все это время ублюдки могли подбираться к месту, которое еще несколько часов назад было недоступно, как мышиная норка. – Он с легкостью вскочил в седло. – Агилульф, как только просека будет сделана, возьми оттуда всех рыцарей Ордена и верни их во внутреннее кольцо, удвой караулы вокруг крепости. И пошли шесть человек вдоль кольца постов, чтобы объяснили часовым, кого искать, и приказали сторожить дорогу в обоих направлениях – и внутрь, и наружу. – Он еще немного помедлил, прежде чем пришпорить жеребца. – И пришли сюда человека, чтобы забрал тело этого мальчишки. Он умер как герой, мы его похороним с почестями.

Шпоры вонзились в бока жеребца, и тот понесся вниз по каменистому склону. Агилульф поехал следом за ним выполнять полученный приказ. Оставленный в одиночестве Эркенберт взгромоздился на своего мула и неторопливо потрусил в том же направлении.

«Надо же, архиепископ, – думал он. – Император всегда выполняет свои обещания. И ведь имеется одна свободная архиепископия, в Йорке. Если Церковь сможет снова принять под свое крыло тамошних еретиков и вероотступников. Кто бы мог подумать, что я стану преемником самого Вульфира: он человек из знатного рода, а я сын деревенского священника и презренной наложницы. Странная вещь произошла с Вульфиром. Говорят, его хватил удар прямо в ванне. Любопытно, долго ли его пришлось держать под водой? Император великодушен и может простить неудачу. Но не лень. Все его псы должны лаять. И кусать тоже».

За краем скалистого ущелья, по которому карабкались Шеф, Ришье и Свирелька с мальчишками, яркое зарево высвечивало возвышающуюся перед ними неприступную каменную стену крепости, но в самом ущелье тень была достаточно глубока. Еще несколько секунд их будет укрывать темнота. Крики раздавались как сзади, где дозорные по-прежнему пялились на небесные огни, так и на крепостных стенах, там часовых пинками и тычками загоняли назад на посты. «На свету долго оставаться не стоит», – подумал Шеф.

Едва группа подошла к основанию стены, выраставшей, казалось, прямо из природной скалы, Ришье протолкался вперед. Повернувшись, он что-то резко сказал на местном диалекте. Шеф увидел, что Свирелька и остальные пастушки отвернулись и закрыли лица. Ришье повторил свое распоряжение для Шефа, сопровождая его яростной жестикуляцией. Отвернись. Не смотри. Шеф неторопливо подчинился.

Но лишь на несколько мгновений. Он знал, что Ришье оглянется раз, другой, а потом приступит к тем манипуляциям, которые ему необходимо проделать. Это напоминало детскую игру под названием «Бабушка идет», где один ребенок подкрадывается к другому и должен угадать, когда тот обернется. Шеф повернул только голову, наблюдая в темноте за Ришье.

Тот, по-видимому, доставал из-под сорочки что-то висящее у него на шее. Поскреб по стене, вставил в нее то, что достал. Ключ, железный ключ. Шеф успел отвернуться за мгновенье до того, как Ришье решил оглянуться. Выждал, стал наблюдать снова. На этот раз Шеф услышал щелчок. Механизм сработал. Ришье подвинулся, кажется, отсчитывал камни стенной кладки. Остановился около одного из них, засунул пальцы в неровную щель, потянул. Камень вышел из стены, на добрый фут отойдя от поверхности.

Больше ничего не произошло. Заинтересовавшись, Шеф потихоньку подошел на расстояние вытянутой руки, наткнулся на негодующий взор Ришье, который снова решил оглянуться. Проигнорировал этот взор.

– А что теперь? – тихо прошептал он.

Ришье сглотнул слюну, потом негромко свистнул. Пятеро мальчишек украдкой вылезли из темноты ущелья. Ришье огляделся по сторонам, словно ожидая внезапного разоблачения, и наконец решился. Нагнувшись, он толкнул один из массивных камней в основании стены.

Камень почти беззвучно подался наружу, наружу одним концом и внутрь другим. Он вращается на оси, понял Шеф. От случайного поворота его удерживает другой камень, который Ришье выдвинул из стены. А тот камень фиксируется каким-то запором, который открывается ключом. А где же замочная скважина для ключа? Шеф присмотрелся повнимательней. Она скрыта подо мхом, сейчас мох сдвинут в сторону.

Ришье пригнулся и полез в отверстие. Шеф незамедлительно последовал за ним, разворачивая свои широкие плечи, чтобы протиснуться в узкую, не шире двух футов, щель. Внутри он попытался утвердиться на ногах и почувствовал, что стоит на узкой каменной полоске. В одном направлении полоска сужалась. Шеф вытянул руку, нащупал перед собой каменную стену. Это лестница, винтовая лестница, спускаясь, она все время поворачивает влево. Он осторожно пробрался в темноте мимо Ришье, поднялся на ступеньку-другую и услышал, что пастушки тоже скользнули внутрь. Кряхтенье, толчок, и камень медленно затворился, отрезав даже слабые проблески света снаружи. В темноте, слыша со всех сторон испуганное дыхание мальчишек, Шеф почувствовал поднимающийся снизу запах смерти. Поднимающийся вместе со слабым, едва ощутимым потоком воздуха.

Во мраке посыпались искры, это Ришье пытался добыть огонь, Свирелька держал наготове сухой трут, а еще один мальчик – свечи. Шеф не стал ждать, ни слова не говоря, медленно пошел вверх по лестнице. Снизу донесся окрик, сначала на местном диалекте, потом на арабском языке:

– Не ходи вверх! Нам надо спускаться!

Но Шеф не слушал.

По мере подъема ток воздуха усилился, и его обостренные чувства отметили еще одно обстоятельство: усилился шум. Шум, который доносился сквозь стену. Сквозь стену ли?

Нет. Взявшись за железные перила, Шеф понял, что различает проблеск – не света, а более бледной темноты. И слышимость теперь была очень хорошая. Крикливые голоса, удары веревки или ремня по чьей-то спине. Порядок постепенно восстанавливается. Да, здесь в самом деле есть отверстие в камне, меньше человеческой ладони, но все равно есть. Шеф приник к дыре.