Она была так погружена в обдумывание своего плана, что не услышала, как в комнату вошла Кэт. Только неожиданное ее приветствие выдало присутствие постороннего.

— Как хорошо, что ты уже встала, милая! Как ты себя чувствуешь?

Джорджина испуганно обернулась.

— О, я чувствую себя просто чудесно, спасибо, Кэт. Достаточно хорошо, — твердо заявила она, — чтобы есть со всеми внизу.

Кэт поняла, что спорить бесполезно, и поддакнула ей.

— Очень хорошо, я пойду и скажу Самому, что он будет иметь удовольствие разделить компанию с тобой. Ленч уже могут подавать, так что я поспешу и начну накрывать на стол.

Джорджина последовала за ней вниз в холл и медленно прошла к двери, на которую та ей указала и которая вела в столовую. Когда старушка быстро скрылась с глаз, она глубоко вздохнула, чтобы подавить панику, шевелившуюся в ней, перед тем, как повернуть ручку двери и медленно войти в комнату.

Ее сразу же восторженно приветствовал дядя, вскочивший на ноги при виде ее.

— Джорджина! — протянул он к ней руки, — ты уже выглядишь получше.

Ее мать одобрила бы тот способ, каким она начала свою атаку. Не давая знать ни об одной обиде, нанесенной ей поведением дяди, она ответила на его приветствие любезной улыбкой, причем продвинулась на целый шаг ближе к своей цели, когда сказала:

— Разве кто бы то ни было в состоянии не чувствовать себя лучше в таком чудесном месте, дядя Майкл? Я никогда в жизни не видела ничего столь захватывающего, а этот дом… Когда я смотрела из окна, мне представлялось, будто бы я сижу в огромном гнезде, — опьяняющее ощущение!

— Я очень рад, что дом вам понравился, мисс Руни, — обладатель голоса, который она была не способна забыть, подошел поближе и, улыбаясь, смотрел на нее. — И как вы проницательны. Мой дом называется Орлиной горой. Вы окажете мне честь, если согласитесь погостить здесь столько, сколько пожелаете.

Джорджина подняла черные ресницы и взглянула прямо в глубокие голубые глаза, из которых излучалась приветливость. Ее взгляд медленно смерил всю его высокую худую фигуру, отметив и элегантную непринужденность, с которой он носил старомодные широкие брюки, и великолепные мышцы, которые были заметны под рукавами поношенной когда-то дорогой куртки. Ровные белые зубы, твердая прорезь рта и волосы, черные и спутанные, как у любого трудяги — все это дало ей возможность составить окончательное заключение о человеке, которого она — не так ли было несколько минут назад? — поклялась ненавидеть! Однако ни на ее лице, обращенном в его сторону, ни в ее вежливом ответе не было и следа враждебности.

— Как это великодушно с вашей стороны, мистер?..

Майкл вклинился в паузу. Из-за опасения, что его везение не настолько велико, чтобы племянница захотела остаться в Ирландии, он старался держать язык за зубами во время этого разговора, но теперь это препятствие рухнуло, и он возбужденно представил их друг другу.

— Джорджина, это наш хозяин, Лайэн Ардьюлин, старейшина клана! — Эти последние слова он произнес с такой глубокой почтительностью, что она заставила себя изобразить волнение. Потом ее дядя повернулся к главе клана:

— А это, Лайэн, моя племянница Джорджина.

Черные брови шутливо вздернулись:

— Джорджина! — голос прозвучал на удивление пренебрежительно. — Я никогда не заставлю себя называть таким мужеподобным именем столь восхитительный образец женственности! Как вы отнесетесь к тому, — его белозубая улыбка была дерзкой, — что я буду пользоваться уменьшительным именем — Джина?

Она попыталась защититься от такой внезапной атаки дерзкого очарования. Ее невозмутимое спокойствие куда-то исчезло, как только она почувствовала мощь серьезного противника, однако она сумела быстро прийти в себя и, перенеся этот психический удар, привела свои чувства в порядок и вернулась к той роли, которую намеревалась играть. С отрепетированным видом смущенной застенчивости она, мило заикаясь, проговорила:

— Н-нет, то есть, да. Ну, я хочу сказать, что не возражаю.

— А вы, не хотите ли и вы покончить с формальностями и называть меня просто Лайэн? — настаивал он.

— Хорошо… Лайэн. — Краска смущения, залившая ее щеки при этом, не была намеренной, но, видимо, была приятна ему, потому что его голубые глаза дразняще искрились, когда он вел ее к столу, который уже накрыла Кэт.

Во время ленча Майкл предусмотрительно оставался на заднем плане, а Лайэн претендовал на то, чтобы полностью завладеть ее вниманием. Несмотря на неуважение к нему, Джорджина не могла не околдоваться его низким живым голосом, которым он рассказывал и об истории этого дома, и о бурных деяниях первого старейшины клана, который вел своих приверженцев в битвы против не одного старейшины-соперника. Его вылазки оказались столь успешными, что он преодолел путь через всю ширь Ирландии, пока не достиг западного побережья, где, наконец-то удовлетворенный, вместе со своей ратью построил крепость у самого берега Атлантического океана.

— Не удивилась ли ты, Джина, когда в первый раз увидела окрестности, почему это кто-то может захотеть жить в таком безлюдном месте?

— Ты забываешь, — ответила она, — что все, что я смогла увидеть, так это только пейзаж из моего окна. Что, здесь действительно так пустынно?

Он медленно кивнул, и выражение его лица тотчас стало мрачным.

— Да, это так. Настолько безлюдно, что здесь могут ютиться орлы, от которых и пошло название дома. Эти птицы сейчас почти везде исчезли, осталось, может быть, всего несколько пар на некоторых островах в Шотландии. И только здесь, где нет промышленности, нет транспорта, нет жителей, они с удовольствием живут. И гораздо больше, чем меня радует их присутствие, мне бы хотелось, чтобы дела шли иначе.

— Как иначе? — задала она провокационный вопрос, уверенная, что ей уже известен ответ.

Он беспокойно побарабанил пальцами по столу и с грустью сказал:

— Мне бы хотелось, чтобы в Ардьюлин вернулась жизнь. Жизнь — это люди; людям нужны работа и дома, чтобы жить, им нужны места отдыха и транспорт, чтобы попасть туда, а значит и новые дороги. Боже упаси, у нас появятся неуютные современные бунгало и безобразные здания заводов, но мое сердце разрывается, когда я вижу, что эти места умирают, что уже здесь нет жителей моложе шестидесяти, и все они томятся по сыновьям и дочерям, уехавшим в другие страны!

Чтобы скрыть свое торжество, она не поднимала взгляд от стола, как бы глубоко погрузившись в растревоженные мысли. Что он за артист! Если бы она не подслушала его разговор с дядей, то вполне могла бы решить, что он всем сердцем ратует за народное благо, а не за наполнение своих пустых карманов. Ей трудно было преодолеть негодование, и она насмешливо ответила ему:

— Одними пожеланиями ничего не добьешься, и при всем при том отсутствие средств уменьшит ожидаемый доход, не так ли?

Его голова вздернулась в удивлении в ответ на ее неожиданное порицание, и Джорджина поняла, что допустила промах. Она попыталась поспешно исправить ситуацию, напустив на себя невинный вид, и положила ладонь на его сильный кулак.