— Мы — человеческие отбросы, обитающие среди отбросов всех прочих сортов. Рыбак рыбака видит издалека, — отвечает азиат.

— Общество обращалось с нами как с мусором, вот мы и живем в мусоре, — отвечает африканец.

— И нам тут хорошо, — заявляет рыжая. — Так ведь, ребята?

— Да, мы отверженные.

— Бежавшие.

— Изгнанные.

— Выброшенные.

Викинг тушит сигару.

— Скажем ей? — спрашивает он разрешения у своих товарищей. — Мы — неудачники. И, как раненые звери, прячемся здесь, потому что тут никто не догадается нас искать.

Это просто бомжи, укрывшиеся на свалке.

— Мы решили не бежать в Бразилию или в Австралию, а создать дальнюю страну… совсем рядом.

— Мы живем в заднице, и нас можно назвать геморроем! — веселится азиат.

Смелая метафора всех приводит в восторг. Они кивают.

— А еще мы похожи на хорьков, потому что вонь спасает нас от дураков.

— Да, вонь нас спасает.

Рыжая спокойно отгоняет рукой облако мух, кружащих над их головами.

— Вот почему мы хотим сохранить свою тайну и не хотим связываться с буржуйской девчонкой, которую скоро начнут искать, — заявляет она, убирая прядь волос со лба. — Чем дольше я думаю, тем больше убеждаюсь, что тебе надо побыстрее отсюда сваливать, иначе мы хлопот не оберемся.

Кассандра делает вид, что не слышит этих слов. Взошедшая луна освещает окрестности, и девушка осматривается кругом. Теперь она видит пять хижин среди мусорных куч.

Над одной из них торчит ржавый перископ с подводной лодки времен Второй мировой войны. На крыше другой выстроились разноцветные цветочные горшки. На третьей хижине, рядом с солнечными батареями, вращается, поскрипывая, маленький ветряной генератор. На крыше четвертой стоит шезлонг под пляжным зонтом. Высокая стена из покрышек скрывает хижины от посторонних взглядов. Широкая улица, прорытая в мусоре с северной стороны, ведет прямо к костру.

Викинг продолжает:

— Я здесь уже три года. Меня зовут Орландо. Но поскольку мы все тут дали друг другу аристократические титулы, можешь звать меня Бароном. В нашем племени я — охотник.

Он тоже похож на американского актера. А… вспомнила! Род Стайгер в фильме «За пригоршню динамита» Серджио Леоне. Только Орландо блондин, с длинными волосами, и живот у него больше.

— Да, мы друг другу дали аристократические титулы, потому что нам это нравится. И потому что это бесплатно, — подтверждает рыжая.

Слово может дать власть, а может стать ловушкой.

— Эта женщина с большими сиськами и крикливым голосом — Эсмеральда, или Герцогиня, она готовит и шьет. Шитье здесь имеет большое значение. Кроме того, она вождь племени — благодаря зычной глотке и злобному характеру. А мы здесь очень любим злобные зычные глотки.

Особа, о которой идет речь, достает маникюрную пилку и громко шлифует себе ноготь на большом пальце.

Это же… Мерил Стрип, только гораздо толще и вульгарнее. И еще косая.

— Узкоглазый парень с синей прядью, который не любит буржуйских девочек с чистыми руками, — это Ким, или Маркиз, специалист по техническим вопросам. Благодаря ему у нас есть и радио, и телевидение и компьютер. Как у всех гениев, у него полно недостатков, самый худший из которых, по-моему, — это мания приводить идиотские цитаты и поговорки.

— «На воре шапка горит», — парирует мастер на все руки и смачно сплевывает.

А это молодой Джеки Чан в стиле рок.

— И наконец, высокий флегматичный сенегалец, Фетнат, прозванный Виконтом. Это наш доктор, психоаналитик, травник и грибник. В нашем племени он — колдун и шаман.

Старый африканец кивает и улыбается, обнажая зубы ослепительной белизны. Он раскуривает длинную трубку и выпускает несколько клубов ароматного дыма, пахнущего тмином.

А он мог бы сойти за Моргана Фримана, только более худого.

— Мы создали деревню посреди мусора, даже не деревню, а настоящее независимое государство посреди тоталитарной и бестолковой страны.

— Здесь мы действительно свободны, — подтверждает африканец. — Если ты понимаешь, что я хочу сказать.

— Да, можно плевать, можно пукать, можно ругаться, можно драться, можно писать, где хочешь, можно просыпаться, когда хочешь, можно не платить налоги, можно критиковать правительство, можно даже — внимание! — курить в общественных местах!

— Мы даже дали своей деревне имя.

Орландо показывает на табличку, установленную при входе в поселение. На ней от руки большими неровными буквами написано: «ИСКУПЛЕНИЕ».

— Идея Герцогини, воспитанной в строгом католическом духе. Она сказала, цитирую по памяти: «Мы оказались здесь потому, что грешили. Это не ад, а чистилище. Мы здесь для того, чтобы изменить нашу жизнь. Мы находимся в месте искупления, здесь мы попытаемся спасти наши души».

Эсмеральда кивает, запускает руку в глубокую ложбинку между грудей и и достает провалившийся туда крестик.

— А Барон тогда возразил: «Может быть, но я предлагаю другой девиз, с которым мы пойдем вперед».

Женщина берет фонарик и, под надписью «ИСКУПЛЕНИЕ», освещает другую табличку, чуть большего размера, с наклонными буквами: «КАЖДОМУ СВОЕ ДЕРЬМО».

— Это выражение стало нашим лозунгом, с которым мы сверяем все происходящее.

— Я не люблю лозунгов, но этот, мне кажется, вобрал в себя смысл всех лозунгов на свете, — признает Викинг.

— А потом появился Фетнат. Он внес свое уточнение: «34 жителя. 0 зануд».

— Три зачеркнуто потому, что потом пришел Маркиз.

— Я хотел добавить еще один лозунг: «Когда тебе нечего терять, ты можешь завоевать весь мир», но они отказались, — с сожалением произносит молодой азиат с синей прядью в волосах.

— Если тебе надо запомнить всего один девиз, девчушка, запомни вот этот: «Каждому свое дерьмо»…

Он сплевывает на землю и поворачивается к Кассандре:

— А сама-то ты кто, если по-честному?

Пещеры первобытных людей посреди бескрайней свалки. Как странно. Они спрятались от мира там, где никто не станет их искать.

Когда они хотят, то очень хорошо говорят. Кажется, они много знают. Они учились. Это не безграмотные бомжи. Как же они здесь оказались? А почему, кстати, бедные обязательно должны быть невежественными и глупыми?

Они кажутся умными. У них, похоже, какое-то особое восприятие мира, это очень интересно. Думаю, в жизни им пришлось нелегко.

Как и мне.

Кассандра Катценберг снова медленно размыкает губы. Она так экономит слова, что все очень внимательно к ней прислушиваются.