кашу коркой хлеба. Быстро глотая и поперхиваясь, начал осторожно:

– ...То есть, детство помню, вот родителей не помню, но не потому, что сейчас забыл, я и раньше их не помнил. Кровянка когда прошлась по деревням, и многих забрала. А вот меня не забрала... Я помню и монастырь, я смальства в нем воспитывался. Помню, что пуще дегтя на зубах вязли эти выползни, а храм ничего поделать не мог... Помню, на святого Богумила службу стоял, все молился, чтоб пропали черви эти окаянные, но, видать, не слышны мои молитвы Тайлесу... А вот после Богумила и не помню ничего. Но эти черви, так же нельзя.... Надо бороться как-то, надо не только молиться...

– Ты и сбежал из монастыря? – предположил Ураган – встречал он и таких мальчишек. Волк из таких был – целеустремленный и несломленный.

Янош молчал.

Ураган отставил в сторону миску, быстро прикончив кашу:

– Ведь так, да? Святой Богумил седьмицу назад был.

Янош хлюпнул носом:

– Не помню. Помню только... Нельзя было бежать, нельзя бороться. Настоятель говорил: кара Тайлеса, ничего не поделать...

– А нас почему не позвали? – мягко спросил Ураган, пока Янош утирал слезы и, уставившись в тарелку, черпал остатки каши.

– Вас, добрый человек? – Янош опешил, приподнимая красные, обожжённые брови вверх и снова жалея, что двигается.

– Я боевой маг Ураган, предводитель Цитадели. При мне мои боевые маги, мы судьбой предназначены воевать с змеевиками и прочими тварями.

– Так вы ж... – ахнул монашек, миска выпала из его рук и покатилась прочь, хорошо еще, что кашу Янош почти съел. – Вы же нелюди... Вы же кровь пьете, злато выманиваете и по миру пускаете... Вы же эти, безумцы… Вам убить, что… Ой, – он прикусил костяшки пальцев, – простите...

Он поднял миску с земли, и непонятно к чему относилось его “простите”. Ураган отмахнулся:

– Ничего, уже привыкли к глупостям. Не вы первые, не вы последние. Так все же...?

Янош вздохнул и начал сумбурно, издалека:

– Не знаю, как выползни полезли, откуда взялись и зачем появились, только и говорят про кару небес. Настоятель Франтишек говорил... А когда наказывают небеса, не ропщут, а принимают кару и несут, как положено...

– И давно?

– Три года уже... В первую весну никто и не верил про клопендр и выползней, во вторую уже поверили, но тогда быстро закончилось. А в этом году... Видать, совсем нагрешили за год.

Ураган уточнил:

– А кто появился первым? Сколопендры или змеевики?

– Да кто ж его знает, – вздохнул Янош. – Нам Тайлес не докладывает о карах, а люди... Почитай в первую весну выживших-то и не было, потому и не верили, только слухи ходили.

Ураган краем глаза заметил, что солдаты стали грузить своих раненых в запряженные повозки, своего командира, княжича Тадеуша, положили в отдельную телегу, замотали в одеяла, как куклу – он так и не пришел в себя. Бабы и дети спешно набивались на другие телеги, готовые ехать.

Деревенские мужики мялись в стороне, боясь подойти к магам и что-то попросить.

Янош ж не стеснялся, он робко спросил:

– Вы же проводите нас до Черно-горы? Ночь, страшно, а в телегах дети.

Ураган встал, глазами ища гнома.

– Риз, подойди, пожалуйста.

Бирюза, сидевший у костра вместе со всеми, отложил тарелку в сторону, встал и четким шагом подошел:

– Звали? – Руку, зараза такая, уже вытащил из повязки, хоть зажить она еще не могла.

Ураган спросил под тревожным взглядом Яноша:

– Змеевиков отследили?

Гном кивнул:

– Так точно. Медленно уходят на юго-восток. Кружат, словно чуят что-то, или задумали.... Люди же погрузились на телеги, готовы выступать в Черно-гору. Мы тоже готовы.

– Свободен. И руку в повязку положи!

Риз хекнул, но приказа не ослушался. Ураган повернулся к бледному в красных пятнах ожогов Яношу:

– Мы идем на восток за змеевиками. Вам же следует ехать со всеми к Черно-горе. Удачи, Янош, и берегите себя. Быть может, лет так через десять, если сохраните себя и небеса дадут нам свидеться, я не настолько сильно буду не любить храмовников.

– Но... – В глазах Яноша на полном серьезе мелькнули слезы, – это не по-человечески.

– Что – не по-человечески?

– Уходить и бросать людей, – пояснил Янош, пытаясь обуздать свой ломающийся по юности голос.

– Мы не люди, – отрезал Ураган. – И змеевики важнее. И с вами будут солдаты.

– Это не по-божески! – поправился Янош, выпрямляясь. – Люди важнее! Не ваши эти... Змееловы.

– Змеевики. Янош, нам надо идти за выползнями. Иначе погибнут люди. Понимаешь?

– Но вас много, – упрямо стоял на своем Янош, и Урагана стал понимать, почему настоятель в разговорах с монашком ограничивался лишь двумя словами: “кара небесная” – остановить Яноша было сложно, он не понимал слова “нет” с первого раза. Возможно, и со второго тоже.

– Магов мало – змеевиков гораздо больше.

– Это не по-божески, это не по-человечески, это неправильно! Совсем! Ведь до Черно-горы всего лиг пять. Пять лиг, а магов много, всего пару выделить, и люди не будут бояться ехать в Черно-гору, – настаивал Янош.

...пять лиг, – вздохнул про себя Ураган. – Это для него всего пять лиг, а для меня... Вопрос жизни и смерти. А если змеевики бросятся прочь? А если расстояние превысит эти самые пять лиг? Могу ли я так рисковать парнями, особенно по весне, когда у некоторых вместо мозгов одни инстинкты? Чуть зазеваются, и вылетят за пять лиг от меня...

– Пожалуйста, – выдохнул Янош, прикасаясь к его руке, – вы же человек, вы не можете бросить людей в беде. Это просто не по-людски.

Ураган отвернулся, рассматривая магов, уже вставших и навьючивших мешки и оружие (Снег распорядился, не иначе). Перевел взгляд на телеги с детьми. Посмотрел на угрюмых раненых княжеских солдат. Непокалеченных, готовых идти в бой, их было всего пятеро, остальной десяток сидел и лежал по телегам.

– Ураган, пять лиг всего, – настаивал Янош.

Тот решился:

– Ирбис, Волк, Еж, проводите людей до Храмовой горки, это почти три лиги отсюда. Не дальше. Мы пойдем за змеевиками – на две-три лиги, тоже не дальше. На уговоры не поддаваться. Проводить только до горки, объяснять очевидное, полагаю, не надо. От Храмовой горки до Черно-горы вниз по дороге, споро и из города видно. Если что,