Хохол закурил, чуть прижмурив глаза, выпустил облачко дыма:

– Все может быть. Он мужик еще здоровый вроде, чего бы ему и не завести себе какую красотку из местных?

– Допустим. А что они делали с утра на загородной трассе, а? И ехали не из города, а в город.

Этот вопрос не давал Ворону покоя с той самой минуты, когда он повторно посмотрел репортаж в новостях. В записи было четко видно, что машина с генералом шла в город, а не из города и что ее не развернуло от удара, а именно в этом направлении она и двигалась. И это почему-то Ворону не понравилось.

На лице Хохла не отразилось ничего – или так показалось. Женька курил, глядя в стену, и никак не отреагировал на вопрос.

– Наковальня ничего не говорила? – не выдержал Ворон.

– А? Что? Нет, ничего не говорила. Да что тут скажешь? Ее там не было. Ты лучше вот что… Ты же поедешь к генералу сегодня?

– А зачем?

– Задал бы ему вопросы свои – те, что мне задаешь.

– Не горит вроде. Могу и завтра спросить.

– Да? А зря. – В прищуренных глазах Хохла промелькнуло странное выражение и тут же исчезло.

– Почему зря? – Ворон все еще не понимал, к чему он клонит.

– Вопросы хорошо задавать, пока в горячке, сечешь? Менты не зря предпочитают по свежему колоть, не ждать, пока в башке все по полкам ляжет. – Ворон явственно услышал нотки превосходства: дурак ты, мол, Мишка, такой очевидной вещи сам понять не смог.

– Я мент тебе, что ли? – буркнул он, уже понимая, что Хохол прав: пока генерал не в себе, может и рассказать все, что надо.

– Ты не мент. Но решай сам. Маринка просто просила передать – если поедешь, чтобы ей позвонил.

«Ясно, не твои это мысли, Хохлина, куда тебе. Наковальня снова замутила что-то, а передает через тебя. Странно. Ладно, будем играть пока по вашим правилам, а там посмотрим».

Приняв решение, Ворон встал из-за стола.

– Давай так. Я сейчас машину вызову и поеду в больницу, а она пусть подъезжает и мне позвонит. Охранник выйдет, встретит.

– Хорошо.

Хохол поднялся и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь, а Ворон испытал внезапный приступ изжоги.

Положив трубку после разговора с Леоном, Марина перевела взгляд на мужа, который сидел на подоконнике открытого настежь окна и мрачно покусывал костяшку пальца:

– Леон едет. Ты пока давай-ка наведайся к Ворону и постарайся сделать так, чтобы он немедленно двинул в больницу. Понимаешь? Мне надо попасть туда любым способом, надо увидеть Ветку и там уже решить, что делать дальше. Времени у нас всего ничего, а Бес шутить не будет.

– Понял. – Хохол спрыгнул с подоконника и потянулся за свежей футболкой. – Вы только меня дождитесь с Леоном, хорошо? Не уезжайте.

– Не на чем. Ты нашу машину возьмешь, а Леонова тачка так и стоит на парковке в аэропорту.

– Ладно, значит, точно дождетесь.

Он чмокнул ее в макушку, прихватил ключи от машины и небольшую сумку с документами и вышел.

Оставшись одна, Марина заварила зеленый чай, бросила в чашку ломтик лимона и села ждать Леона. Она еще не знала, как построит разговор с Веткой, если та в сознании, и не была уверена, что нужно ставить Беса в известность, где именно находится его жена. Трудно предсказать, как он воспримет подобную информацию. И все зависит от того, в каком состоянии ведьма, сможет ли говорить и что скажет. Интуиция подсказывала, что надо придумывать легенду и не ввязывать в историю Дмитрия – Бес точно не оценит, да и Ветке это ни к чему. Значит, надо думать, что говорить.

Леон явился ровно через сорок минут, и Марина, открывая дверь, в который раз удивилась его феноменальному чувству времени:

– По тебе часы сверять можно.

– Привычка, – коротко бросил он, проходя в кухню.

Марина отметила, что вид у Мишкиного телохранителя так себе: бледное лицо, ввалившийся глаз, капли пота на лбу.

– Ты себя нормально чувствуешь?

– Д-да, – чуть запнувшись, ответил он, но Марина видела, что состояние его далеко от нормального.

– Ты не финти, Леон, мне твой труп героический здесь без надобности. Идем-ка в комнату, ляжешь на диван, там и поговорим, – тоном, не допускающим возражений, заявила Коваль и почти силой увела Леона в гостиную. Через минуту она принесла туда подушку, бутылку воды и мокрое полотенце. – Снимай рубашку, ложись и полотенце на грудь клади, будет легче.

Минут через десять Леона отпустило, он даже попытался принять сидячее положение, но Марина жестом велела не делать этого.

– Я же просила – без героизма. Ты что, лежа разговаривать не умеешь?

– Умею, конечно. Просто мне неловко…

– Так, я серьезно: хватит блеять, а то разозлюсь. Давай выкладывай, – велела она, открывая окно настежь и садясь на подоконник с пачкой сигарет.

– У меня было время все обдумать. Авария эта – случайность. Нелепая, глупая, необъяснимая, но случайность. А водитель или совсем без прав, или без разрешения на работу, потому и слинял в кусты. По номеру микроавтобуса, конечно, найдут хозяина и вычислят, кто за рулем сидел, но для нас это ничего не значит. Авария – случайность, – еще раз повторил Леон.

– Это даже к лучшему. Не хватало еще кого-то левого, у нас и так достаточно проблем. – Марина стряхнула пепел в морскую раковину, служившую пепельницей. – А в больнице что?

– Там, понятно, не обрадовались. Виолу я не видел, ее, насколько я смог понять, увезли сразу в реанимацию. А к генералу довольно быстро прилетела его пресс-атташе. – Леон чуть поморщился, надеясь, что Марина не заметила. – Организовала отдельную палату, полицейского для охраны, разогнала журналистов, короче, с профессиональными обязанностями справилась на «отлично».

– А с личными?

– В смысле?

– Не придуривайся. Она осталась там, ведь так?

– Осталась.

– Тоже неплохо. Теперь давай думать, что будем делать с Бесом.

– Вы считаете, что стоит пока придержать информацию?

Марина постукивала ногтями по подоконнику и молчала, думая о чем-то. Она понимала состояние Леона – ему все-таки не хотелось подставлять хозяина под удар. Но и пойти против Марины он не может.

– Я пока не решила. Мне нужно увидеть Ветку и понять, что от нее ждать. Только от этого будет зависеть мое решение, понимаешь? У нас есть время до ночи – достаточно. Сейчас дождусь звонка от Женьки и поеду в больницу. А потом решу.

– Поздно не будет?