А вечером он «дежурил» на углу парка, неподалеку от ее гостиницы. Солнце уже давно уплыло за горизонт. Она бодро шагала в майке и бриджах, с легким рюкзачком в руках; перегревшуюся за день кожу отрезвлял неизвестно откуда налетевший холодный ветер, и она внезапно увидела, как в сумерках от бордюра отделилась фигура. Марк, одетый в милицейскую форму, действительно с капитанскими звездочками, которая была ему очень к лицу, подошел вплотную, хозяйским жестом потянулся за рюкзаком и уверенно произнес вместо приветствия:

– Сколько можно ждать?

– А я просила? – изумленно ответила Марина.

– Здесь не так уж безопасно, как вам кажется. Я уже начал волноваться. Вы знаете, сколько гастролеров приезжает к нам на курорт? А вы ходите через парк одна, всякое может случиться. Сегодня ночью девушку изнасиловали, вырвали серьги, сняли кольца. Подонки. Мы всю ночь не спали, поймали грабителей, сейчас коллеги допрашивают.

Рыцарь. Защитник в погонах…

Марина часто вспоминала сибирскую реку Ангару, на которой выросла, и, как это ни странно, сравнивала себя с ней. Такая же бурная и стремительная, несущая свои быстрые воды и сметающая все преграды на своем пути – в прошлом, но теперь зимняя, застывшая, скованная трехметровой толщей льда. Женщина – река, мужчина – гранитные берега, представляла она. Он должен быть мужественным и стойким, чтобы удержать ее кипучую энергию, направить в нужное русло. Но только где же такой мужчина? Бывало, покажется – с виду гранит, а подмоет водичка – и осыпался, был утес, и нет его, скрылся под водой. И пришлось ей стать и рекой, и гранитным берегом себе самой.

А этот щуплый мальчишка-капитан прикоснулся одним хозяйским движением к ее руке и подтопил этот лед, угадав или увидев в ней ту, что жила прежде для других, слишком много отдавая. Он заставит ее вспомнить, как это было, заставит…

Марк проводил ее на второй этаж до номера, поднимаясь по лестнице, нежно взял ее за руку, признался: «Со вчерашнего вечера не выходишь у меня из головы. Можно войти? У тебя найдется стакан воды? Всю ночь не спал, я только с дежурства». Марине показалось невежливым отказать.

А он, войдя, обхватил ее неожиданно крепко, впился губами в ее губы, действовал молниеносно, не давая секунды на размышления, игнорируя ее сопротивление..

Отношения развивались стремительно. Как только она включала свой телефон, раздавался звонок, он говорил таким тоном, будто они знакомы вечность, докладывал, чем занимается и когда освободится. Вечером находил ее на пляже, свободно, не таясь, подходил, целовал, как свою законную женщину, отряхивал песочек с ее ног, не позволяя самой надеть босоножки, только он. Или подхватывал на руки и нес с пляжа к дорожке, не слыша возражений. Она смущалась, он же, напротив, гордился и демонстрировал окружающим, что они вместе. И ей показывал, что ему нечего бояться, он действительно разведен, свободен и страстно влюблен в Марину. Он складывал коврик, по-хозяйски брал рюкзак и вел ее за ручку по набережной, гордо поглядывая по сторонам, непременно останавливаясь и здороваясь со своими знакомыми. Он упивался вниманием окружающих, демонстрируя и подчеркивая свою близость с Мариной.

Марина боялась стать зависимой от его нежных узких ладошек, от его горячего тела, согревающего ее застывшее, – от долгих лет одиночества после развода с мужем.

У Марины был приятный, но беспокойный бизнес – салон красоты, она оставила его на короткий десятидневный отпуск. Но, испугавшись, почувствовав, как залипает на этого щуплого капитана младше ее на полтора десятка лет, решила прервать свой отдых, остановить это наваждение. Набрала его номер и простилась. Навсегда. Конец курортному роману, она уезжает домой. Она собрала вещи, взяла сумку, расплатилась за номер и на улице, выходя из гостиницы, столкнулась с ним. Он забрал ее багаж и поспешил к машине, стоявшей у обочины.

В автомобиле сидел водитель и пассажир на заднем сиденье. Марк открыл перед ней переднюю дверцу, она села, сам устроился сзади, машина тронулась. Она повернулась на какой-то странный звук и увидела, что Марк пристегнул наручники, соединившие его с пассажиром. Наклонившись вперед и нервно вцепившись в ее плечо, не замечая, что делает больно, он зашептал возбужденно на ухо: «Везем в областной нарко-диспансер преступника на обследование, не представляешь, чего мне стоило заехать за тобой! Меня уволят из милиции за нарушение инструкции, если узнают». Марина ошарашенно посмотрела на него. Она мысленно кляла себя последними словами за то, что села в машину, за то, что не успела сориентироваться, когда внезапно он появился. «Какая нелепая ситуация!»

А Марк нашептывал всю дорогу, как, еще не расставшись, уже страдает – она мечта всей его жизни, не успев обрести, он уже теряет Марину.

Когда выходила из машины, Марк отстегнул наручник, выскочил следом, открыл свою папочку и с деловым видом быстро скомандовал: «Адрес, быстро, преступник может убежать!» Она безропотно назвала. Он записал и юркнул в машину. Марина шла к подъезду и растерянно размышляла: что это было? Это со мной? Это сон?

Дома успокаивала себя, стоя под контрастным душем: «Ну и ладно, курортный роман короткий, как весенняя гроза, – один раз живем, никто мне не судья. Вот я и дома, надо все забыть, все смыть, все уже позади, закончилось».

Но не закончилось. Капитан звонил ей несколько раз в день, вынуждая постоянно думать о себе, искал причину на службе попасть в область и находил, чтобы хоть на час, хоть на минуту, увидеться и заключить в свои объятия. Он контролировал каждый ее шаг и всегда должен был знать, где она, что делает, с кем общается. Вечером перед сном долгие разговоры по телефону и признания – у него так никогда не было, она родной человек с первой минуты, роднулечка, солнышко, надежда всей его жизни.

Она придумала его, дорисовала, увидела искренность там, где была примитивность, отсутствие мужества и бесхарактерность приняла за доброту, беспринципность за мягкосердечность. И сожалея о разнице в возрасте, прерывала его звонки, сворачивала их роман, нет смысла развивать отношения, привыкать. Уже достаточно было боли в ее жизни. А он словно ее не слышал, в выходной приезжал и настойчиво звонил в дверь. Рано утром или, если получалось, накануне выходного на последнем рейсе, на перекладных, ловя попутку на дороге. В любую погоду, в дождь, а потом и в снег мчался к ней. С розой и коробкой «Рафаэлло». И время от времени, пока они находились вместе, включал любимую песню на своем телефоне из репертуара «Город 312»: «Останусь пеплом на губах, останусь пламенем в глазах, в твоих руках дыханьем ветра. Останусь снегом на щеке, останусь светом вдалеке, я для тебя останусь светом». Как будто хотел внушить. Очевидно, милиционеров основательно учат НЛП. Услышав эту мелодию в его отсутствие, Марина сразу чувствовала его рядом, слышала его голос, его запах, его тепло – срабатывал эмоциональный якорь.

Расставаясь, она каждый раз прощалась окончательно, а он отвечал: «Даже не думай, я тебя никому не отдам. Ты моя, навсегда!» Выходил из подъезда и тут же звонил: «Роднулечка, я уже соскучился, не представляю, как проживу неделю без тебя!» И пока ехал в маршрутке, говорил, говорил по телефону, насколько хватало батарейки. Ни о чем, лишь бы быть на связи и знать, что она сейчас с ним. Все внимание ему.