целое богатство, но и всё забрать не сумеем, удручённо вздохнул, подождал, когда последний из пиратов, сгибаясь под тяжестью добычи, покинет лавку, и только после этого вышел сам, аккуратно прикрывая дверь.

Небо заволокло тяжёлыми тучами, луна если и показывалась в просветы между ними, то делала это крайне редко. Темно было, хоть глаз выколи. Никого на улице не было, только откуда-то издалека доносилась пьяная брань. В самый раз для нашего дельца. Пираты уже загрузили лодки доверху, и теперь ждали только меня.

— Отчаливаем, ребятки, — тихо приказал я, забираясь в каноэ.

Мы плыли сквозь темноту вдоль берега Тортуги, тихо и мирно, будто возвращаясь с прогулки. Только уключины мерно скрипели и плескалась вода. Бригантина должна ждать нас в условленном месте на западном мысе.

Месье Леви с удобством расположился на дне лодки, положив голову на мешок серебряных монет. Такая подушка для него была твердовата, наверное, но он не жаловался, только мычал что-то невнятное сквозь плотную парусину.

— Кэп, задохнётся еврейчик-то, — один из гребцов толкнул его ногой. — Получится, что зря пёрли его.

Резонно. Я разрезал парусину ножом, не особо церемонясь, но кляп вытаскивать не стал. Леви смотрел с нескрываемым ужасом, пытаясь вообразить свою дальнейшую судьбу. А вот не надо было убийц подсылать. Жил бы себе спокойно, ел бы кошерное.

Лодки протиснулись мимо стройных рядов чужих посудин, вышли на фарватер. Плыть было далековато, признаю, но так было безопаснее. Хотелось провернуть всё подальше от любопытных глаз.

«Поцелуй Фортуны» с полностью погашенными огнями ждал нас у западного берега, тёмным силуэтом покачиваясь на воде. Лодки мягко ткнулись в высокие борта, словно слепые щенята в поисках молока, пираты начали перегружать добычу, загромождая палубу мешками, тюками и свёртками. Свёрток с вяленым жидом тоже втащили наверх, сопровождая всё это действо сальными шуточками, в ответ на которые Леви мог только мычать.

Лодки отвели к берегу и бросили там, а когда вся команда вернулась на борт, мы подняли якорь, зажгли огни и отчалили во мрачную тьму, чтобы с рассветом быть уже где-нибудь у побережья Кубы.

Когда мы отошли от побережья, то собрались на палубе в тусклом свете ламп, чтобы посмотреть на добычу. И даже несмотря на то, что большая часть добра так и осталась в лавке, всё равно получилось изрядно. Одних только наличных денег аж три мешка, драгоценности, золото, ювелирка, шёлк, специи. Я видел, как блестят глаза у каждого из флибустьеров, а жадность сжимает сердце и давит на грудь. По всему выходило, что операция вышла даже прибыльнее, чем какой-нибудь абордаж.

— Надеюсь, никто ничего не утаил? — хохотнул я, оглядывая кучу добра на палубе. — Да, кое-что забыли.

Я подошёл к лежащему еврею, развернул парусину, сорвал здоровенный золотой крест с его груди, швырнул к остальному золоту. Перевернул его на живот, кое-как стянул кольца с посиневших пальцев.

— Кэп, зубы проверь, — послышался чей-то совет, пираты рассмеялись.

— Точно, — осклабился я.

Как только я развязал верёвку на его затылке, Исхак Леви с силой выплюнул кляп и разразился отборной площадной бранью. Пришлось привести его в чувство лёгкой пощёчиной.

— Вас всех повесят! Чтоб вы издохли, скоты! Свиньи! — шипел он.

Мы только посмеивались над его бессильной злобой.

— Откройте-ка рот, месье Леви, — я сжал его щёки пальцами, пытаясь рассмотреть наличие золотых зубов.

Леви попытался плюнуть в меня, но попал себе на голые колени. К его счастью, золотых зубов у него не оказалось, обойдёмся без стоматологических процедур.

— Вы неудачники, ясно вам?! — прошипел он. — Думаете, это много? Как бы не так! Ха! Вы об этом ещё пожалеете!

— Заткнись, — буркнул я.

Но он не затыкался.

— Будьте вы прокляты, мерзавцы! Будьте вы прокляты! — бешено вращая глазами, воскликнул он.

— Проклят будешь ты, мерзкий христопродавец, — сказал я. — Так бывает с теми, кто ссорится с капитаном Грином. Гастон, будь добр, принеси доску, пусть месье Леви прогуляется.

Шарль и Рене удивлённо переглянулись.

— Мы его что, зря тащили сюда? Даже не ради выкупа? — глухо произнёс Рене.

— Ты что?! Не зря! Это будет отличным зрелищем! Не ради выкупа, а из любви к искусству! — воскликнул я, извлекая палаш.

Еврея подняли за шиворот, разрезали путы на ногах. Гастон положил доску так, чтобы она наполовину свисала за борт, а я лёгкими уколами палаша погнал жида к ней.

— Пощадите, прошу! — вдруг взмолился он. — Деньги? У меня ещё много денег! У меня счёт в банке, я всё отдам, только пощадите! А склад? У меня склад на Тортуге, там тоже много всего! Прошу вас!

Я только уколол его в жирный бок, чтобы он двигался дальше. Видя, что на меня его уговоры не действуют, он повернулся к команде.

— Ваш капитан сумасшедший! Прошу, пощады, я заплачу каждому! Вам столько и не снилось! Только не убивайте, умоляю! — заверещал он.

— Давай прыгай! — крикнул Шон.

— Водичка тёплая! — хохотнул Жорж.

Я снова ткнул его палашом. Исхак Леви продвигался по доске маленькими шажочками, совсем крохотными, балансируя на грани падения.

— Не надо! Прошу ва-а-ас! — взвизгнул еврей, доска вместе с ним соскользнула в воду.

Исхак Леви камнем пошёл на дно. Со связанными за спиной руками особо не поплаваешь, а морским дьяволом на пенсии он точно не был. Я посмотрел на расходящиеся по воде круги.

— Туда и дорога, — произнёс я. — Мёртвые не болтают. И вы помалкивайте, парни. Никому ни слова.

Глава 7

Я знал, что рано или поздно кто-нибудь из пиратов всё равно проболтается. Нарочно или нет, по пьяни или на трезвую голову, неважно. Такое всегда всплывает наружу. Но чем позже это всплывёт, тем лучше, и я рассчитывал, что конкуренты месье Леви воспользуются его внезапным исчезновением. Я думаю, многие были в курсе, что Леви отправлял за мной охотников за головами, и легко поймут тонкий намёк, что со мной не стоит так шутить.

Мы поделили награбленное, и теперь «Поцелуй Фортуны» шёл на запад, к побережью Кубы, высматривая на горизонте возможную добычу. Настроение у всех было боевое, приподнятое, весёлые песни далеко разносились над сизыми волнами, даже несмотря на неприятный моросящий дождик.

Возле Кубы обычно постоянно курсировали испанские военные корабли, защищая торговые пути и поселения от пиратов. Испания могла себе позволить содержать целые флоты, занятые только этим,