Кира испуганно отшатнулась от датчика.

— Чертовщина какая-то! Этого не может быть!

— Но есть, — указал Мирин. — Я понимаю, что это все неожиданно и не совсем понятно. Не буду скрывать, я тоже понимаю не все. Но я общался с Константином Александровичем в последние месяцы перед его смертью. Он хотел, чтобы это были вы. Не случайная девушка из толпы, не какая-то незнакомка, нет. Он хотел, чтобы самые важные вещи его жизни достались именно вам, Кира Дмитриевна.

— Но откуда у него мои отпечатки пальцев?!

— Получить их проще, чем вы думаете. Но поскольку методы, которые в первую очередь приходят на ум, не совсем законны, я отказываюсь от дальнейших комментариев.

Такое не происходит просто так, невозможно! У всего должно быть объяснение, и Кира выбрала самое очевидное.

— Я… я ведь не могу оказаться его дочерью?

О своем отце она знала мало, только то, что редко и зло рассказывала мать. С ее подачи Кира свыклась с мыслью, что она — дочь мелкого уголовника, жалкого неудачника, который испоганил жизнь себе и близким. Он угодил в тюрьму еще до ее рождения и сгнил там, когда она была совсем маленькой девочкой. Кира его никогда не видела, да и не искала. Но что если?..

Однако Мирин лишь мягко улыбнулся:

— Боюсь, что нет. В силу некоторых особенностей здоровья у Константина Александровича не могло быть детей. Я, конечно, могу заказать ДНК-тест, если вас интересует возможное родство, пусть и не прямое. И все же я бы предположил, что дело не в этом.

— А в чем тогда?

— Не знаю.

Но Шереметьев знал — и он хотел, чтобы она осталась в этом доме! Что если это не случайно? Он оставил для нее подсказки, потому что не доверял никому, даже своему адвокату. Вот только нужно ли ей лезть во все это? Такая секретность возникает не от хорошей жизни!

— Мне обязательно принимать решение сейчас? — спросила Кира.

— Вам не обязательно принимать решение вообще, вы можете проигнорировать мои советы и жить так, как жили раньше. Но это точно не защитит вас от встреч с родственниками Константина Александровича, а этот дом — может. Когда вы активируете систему безопасности, она начнет следить за всеми вашими перемещениями. Поэтому я рекомендовал бы вам сделать это, когда вы будете уверены в своем выборе. А сейчас мне нужно возвращаться, уже достаточно поздно.

— Я, пожалуй, останусь здесь… Пока. Но я не говорю, что принимаю условия этого Шереметьева!

— Передо мной вы вообще можете не отчитываться, — пожал плечами адвокат. — Вы — свободный человек. Если вы решите уехать, вы можете вызвать такси, или я кого-нибудь пришлю за вами.

— Да, я поняла… спасибо.

Она проводила Мирина до выхода, но сама так и не покинула дом. Над лесом уже сгущались сумерки, и Кире срочно нужно было понять, как быть дальше.

Уехать или остаться?

Отказаться от всего или бороться за то, что не должно принадлежать ей, но почему-то принадлежит?

Все это было слишком сложно, поэтому Кира пока отстранилась от наследства и сосредоточилась на Шереметьеве. Ей нужно было понять, почему он выбрал именно ее, и тогда, возможно, станет ясно, можно ли брать его деньги.

В доме были фотографии покойного хозяина, так Кира и узнала, как выглядел ее неожиданный благодетель. На нее не похож, совсем… Но дядька симпатичный. Высокий, чуть полноватый, смуглый и с пепельно-серыми волосами. Взгляд спокойный и умный, совсем уж не подходящий для того, кто в последней вспышке безумия готов сломать жизнь незнакомой девушки.

Да и потом, он действительно умер, это Кира уже перепроверила несколько раз. О смерти известного бизнесмена Константина Шереметьева писали все, кому не лень, — а теперь одна за другой начали появляться новости об обиженных наследниках. Имя Киры в этих светских сплетнях пока не мелькало, но долго ли это продлится? Мирин, конечно, хороший адвокат, однако и он не всесилен, рано или поздно дотошные журналисты пронюхают, кому оставил свои миллионы Шереметьев.

И в этот момент ей лучше быть здесь, под защитой крепости.

— Почему я? — спросила Кира, не сводя глаз с портрета на стене. — Почему именно мне? Мог бы объяснить!

Но старая фотография ей, естественно, не ответила.

К этому моменту вернулся нагулявшийся Супчик. Выдержка щенка пока оставляла желать лучшего, да и не рисковал он далеко отходить от своей спасительницы. Он-то как раз не сомневался, ему «Сад камней» нравился! Кира многое бы отдала за такую же беззаботность.

Бродить по этому дому она пока не рисковала, боялась заблудиться. Поэтому Кира взяла инструкцию и устроилась с ней на диване, усадив на колени Супчика.

— Не хочу даже знать, сколько луж ты уже сделал, — фыркнула она. — Хотя тебе тут, конечно, будет лучше, чем в Москве… и мне лучше. Найти бы хоть какой-то смысл во всем этом, и вообще красота была бы!

Первые два разворота были отданы схеме дома — с указанием всех комнат. Кира с удивлением обнаружила, что в «Саду камней», при всей колоссальности его размера, всего четыре спальни: одна хозяйская и три гостевые. Но это и не удивительно, если Шереметьев собирался сделать из дома свое убежище.

Ночевать в спальне покойника Кира точно не собиралась, так что ей предстояло выбрать одну из трех гостевых комнат, если она все же решит остаться. И вот теперь, рассматривая их на плане, она обнаружила нечто странное: одна из комнат была отмечена.

Ее не обводили кругом, не ставили на ней большой красный крест, и все же, если присмотреться, можно было заметить, что возле цифры 1 стоит точка. Что это, случайность? Или намек, которого она так ждала?

Если Шереметьев действительно хотел оставить ей послание, он не мог ожидать, что она обыщет весь дом — тут целый отряд нужен! Он должен был оставить ей подсказку.

— Как думаешь, Суп, с нами играют или все это действительно что-то значит? — задумчиво произнесла Кира.

Песик зевнул, не собираясь даже раздумывать над такой ерундой, важной разве что для людей.

Но от его присутствия все равно было легко, просто от того, что рядом с ней живое существо и она не одна здесь. Чем темнее становилось на улице, тем меньше сказочного оставалось в «Саду камней». Огромное поместье казалось ей покинутым, переданным призракам. Как будто конец света уже произошел! Все, нет больше никого и ничего, только она и этот дом-остров.

В игре теней ей виделось движение, в шуме ветра слышался шепот неживых голосов. Кира снова и снова повторяла, что это просто ее воображение, что в ее возрасте стыдно в такое верить. Но у ночи свои правила, и то, что днем казалось нелепым, с заходом солнца вдруг обретает пугающую силу. Засыпает цивилизованное, просыпается первобытное. Можно сколько угодно напоминать себе, что двери заперты, темнота за окнами все равно пугает больше. Там ведь может скрываться все, что угодно!