я по привычке плечами и лёд, сковывающий мои плечи, треснул.

— А кто знает? — вкрадчиво проговорил он, подходя к бассейну

— Я просто упал и пока всплывал, он уже сам появился, — ответил я нервно, психуя на затёкшие руки.

— А ты перестаёшь меня удивлять, — хмыкнул князь. — Закрой глаза и не открывай, пока я тебе не скажу. Иначе можешь остаться без глаз.

— Да мне, как скажете, лишь бы помогло, — проворчал я и закрыл глаза.

— Готов? — спросил он меня.

— Готов, — крикнул я.

Пару секунд ничего не происходило, а потом мои глаза начало резать ослепительным потоком света. Чувство, что я смотрел широко открытыми глазами на солнце. И не мог прищуриться. Что происходило на улице, я боялся даже представить. Следом за этим, я почувствовал, как лёд начинает отпускать мою тушку.

Но вот чего мы не предусмотрели, что моё тело затекло настолько, что я не могу им шевелить, и стоило льду растаять как я весело под аккомпанемент своего возмущённого вскрика, пошёл ко дну. Хлебнув огромное количество воды.

Очнулся я уже в своей комнате посреди ночи. Посмотрев в окно на бассейн, который стоял без капли воды. Я лёг обратно на кровать и попытался уснуть. Но сон, к моему сожалению, не шёл и поворочившись на кровати, я спустился вниз.

Зайдя на кухню, я с удивлением взглянул на дровяную печь.

Вот ведь, блин. Современный мир етить его. Заглянув в допотопный чайник и убедившись, что в нём есть вода, я набрал дров, с металлической дровницы, стоявшей рядом и закинув в печку несколько деревяшек, оглянулся в поисках спичек или зажигалки. Но и спустя десять минут, мои поиски не увенчались успехом. Плюнув, я, сняв кружку с крючка, налил воды и закинув в неё чайную ложку сахара, сел за стол. Размешав свой великолепный коктейль, я отправился в гостиную, где подхватив газету со стола, уселся на мягкий диван. Развернув первую полосу, я с удивлением взирался на Алексея Ивановича. Наискосок жирным, красном шрифтом был напечатан текст.

Ради каких привилегий, один из старейших родов отдал императору знаменитые конюшни?

Как нам стало известно, на дне рождении императора произошло самое неординарное событие, мы не побоимся сказать, года!

Род Барклай-де-Толли официально передал конюшни, гордость страны, в единоличное пользование императорскому роду. Источники, близкие к царской семье, лишь разводят руками и не знают, что же получила семья Барклай-де-Толли. Вот, как отреагировал Фёдор Васильевич Фонвизин, глава совета аристократии империи:

— Клан Фонвизиных выражает свою озабоченность произошедшим и на собрании высшей аристократии России перед Новым годом, будет требовать, чтобы конюшни были переданы под управление нашему клану. А императорский род не имеет правf принимать такие подарки и тем более молчать, за какие привилегии они получены. Это ставит под удар, всю прозрачность в отношениях аристократ-император. И как глава совета, я заявляю о том, что мы начнём полную проверку рода Барклай-де-Толли и потребуем от императора доступ к его делам.

Также мы приводим и слова Артура Владимировича Оболенского. Тайного советника и директора Академии Екатерины Мудрейшей.

— Все знают, плачевное состояние рода Алексея Ивановича. И его решение отдать гордость страны, императору. Это максимально верное решение. Кто, как не император сможет найти правильный и верный путь развития. А по поводу привилегий. Наш государь не делает глупостей, и выделять один родитель он не будет. Барклай-де-Толли получили не больше того, что просят все аристократы на его дне рождении.

Редакция газеты «Голос народа» занимает нейтральную позицию и призывает каждого читателя делать выводы самим.

Интересно, что же выпросил мой новый батя у императора.

Перевернув страницы, я с интересом смотрел на рекламные объявления, телефоны и машины, концертные программы. Почитав криминальные новости на третьей странице, я убедился, что тут всё как всегда. Люди хуже животных и творят несусветную дичь.

Сделав ещё один глоток воды и отложив газету, я посмотрел в окно.

Белые ночи, весь мир засыпает, а Питер не хочет, хмыкнул я.

— Не спится? — раздался за моей спиной голос князя.

— Да, — кивнул я. — Что-то грызёт в душе.

— Бывает и такое, — кивнул он, проходя в комнату и сев в кресло напротив меня, бросил быстрый взгляд на кружку и газету.

— Это ради меня, вы отдали ему конюшни?

— Ради будущего нашего рода, — опустил он голову. — Мой век так или иначе, кончается и боюсь, теперь у меня появилось очень много недоброжелателей. Которые с радостью ускорят приближение конца моей жизни.

— А разве император не поможет? — удивился я.

Алексей Иванович на это лишь горько рассмеялся.

— Поверь Сергей, император если не первый, то второй на очереди в желании убрать и меня, и тебя.

— Меня? — мои брови чуть-чуть не достали до моих волос, подстриженных под ёжика.

— Да, опустил он голову. — Твой призыв прошёл не по плану…

— Расскажите? — подался я вперёд.

— Нет, я записал это в архивы рода и отнесу их сегодня в ячейку банка, — покачал он головой, скрыв усмешку.

— Ну и зачем тогда мне это говорите? — поник я на эту несправедливость.

— Чтобы ты знал, — строго произнёс князь, нахмурив брови. — В случае проблем ты можешь вскрыть записи и обнародовать.

— Да бросьте, это же император, — фыркнул я. — Он сожрёт любого, кто против него.

— Если ты плюнешь на мнение общества — оно, утрётся. Если общество плюнет…

— Да, да. Тоя утону, — перебил я его.

— И император утонет, — закончил Алексей Иванович.

Моя ирония была настолько явной, что отец, стушевался.

— Поверь, в нашем мире, репутация — это очень сильная вещь.

— Мне пока рано об этом судить, поживём увидим, — пожал я плечами. — А вы то куда в такую рань?

— Время шесть утра, пора вставать, завтрак и много дел в городе, — ответил князь и подхватив газету, погрузился в чтение.

А я, отвернувшись от князя, смотрел в окно. Меня очень беспокоило услышанное и мысль, что нас хотят убить. Мне категорически не нравилось. А что делать и, как поступить, я понятия не имел.

Из кухни раздались звуки жарки, а в гостиную начали проникать запахи жареного хлеба с яйцами и колбасы. Втянув полной грудью этот аромат, я улыбнулся. Кушать хотелось просто невероятно.

Через десять минут Мари, позвала нас в столовую. Но стоило мне взять вилку, как к нам ворвался Оболенский.

— Так, Сергей на улицу. Пора начинать урок. Алексей! Привет.

— И тебе привет! — солидно кивнул мой отец. Жуя жареный хлеб.

— Сергей, ты не слышишь?! Бегом! — повысил голос мой учитель.

— Но я не поел! — возмутился я.

— Еда для дураков. Всё, не спорь. Бегом давай! Я ждать не собираюсь, — прикрикнул он