краской. К началу 20-х на счету у Ильича уже числилось изрядное количество ворон, пойманных и отбеленных до о перышка. Ничего не поделаешь – борьба с темным прошлым!

*

В детстве Ильич страшно любил музыку. Бывало, сидит, сидит, а потом как подскочит к роялю, как начнет рвать струны, прямо весь из себя выходил! Бетховен как узнал об этом факте биографии Ильича, так разволновался, что написал сонату «Аппассионату» и посвятил ее Ильичу. Как говорится: гений – гению!

*

Как рассказывал сам Ильич, накануне революции было ему видение, с четверга на пятницу: явились ему Свобода, Равенство и Братство на вороных конях, в роскошных одеяниях. Явились и сказали: «Ты, Ильич, единственный в России, кто может принять падающую эстафету из наших ослабевших рук. Бери ее и неси высоко и далеко, во благо всего человечества, аж до самой и окончательной во всем мире победы коммунизма!»

Ильич от удивления аж остолбенел. А они сунули в руку эстафету и растворились во мраке ночи. «Вот с тех пор, – говорил Ильич, – я и несу, товарищи, эту эстафету, а что прикажете делать? Ведь можно сказать – поручительство свыше!»

*

А еще Ильич любил проверять постовых. Вот. Говорил: «Этого у меня никто не отымет!» В Горках каждую ночь все комнаты перед сном проверял. Ходил тихо, неслышно. Кухарки не выдержали и сбежали. А главного сторожа веревками привязали, чтоб за кухарками не подался. Но ничего – обошлось!

*

Как рассказывала Надежда Константиновна, была какая-то одна секта, которая решила избрать Ильича своим Христом.

Пошли к Бонч-Бруевичу, а тот говорит: «Как же, как же, не возражаю, не возражаю!»

Так и избрали.

*

Конечно, Ильич уставал от грандиозных мировых дел и планов. И тут ему приходили на выручку его сметливость и замечательное чувство юмора. Когда приходили гости, Ильич внезапно притворялся больным и просил разрешения выйти. Все гости, конечно, приходили в ужас и предлагали срочно вызвать врача. Но Ильич отказывался и незаметно пробирался к выходу. Выйдя из комнаты, Ильич вынимал ключ и запирал гостей. А сам уезжал в Разлив половить рыбки.

Ситуация, конечно, возникала, прямо скажем, обхохочешься! Опосля таких шалостей настроение у Ильича резко поднималось, и революционная работа шла быстрее и успешней!

*

Также любил Ильич живопись. Станет, бывало, на пригорке, выставит «Монну Лизу» и щурится, солнечными зайчиками любуется… Иногда брал с собой Репина, но тот, хоть и гений, а все же до Ильича в плане понимания не дотягивал. Ну, оно и понятно! С Ильичем-то кто может сравниться?

*

А вот когда Ильич узнал, что строится ему Мавзолей, то очень заинтересовался этим вопросом. Связался с руководством и побежал примеряться. Прибежал, вынул из кармана складной метр и стал дотошно вымерять размеры и параметры. Также пробовал на зуб стройматериал – хорош ли, прочен ли? Выдержит ли тяжесть веков?

«Хороша работа, хороша!» – похваливал Ильич. «А как там у нас внутри?» А внутри Ильича ждали красота и лепота! Тепло, уютно! Посреди большой комнаты на возвышенности стояло какое-то сооружение. Сопровождающий засуетился: «А это… км-м… Владимир Ильич, место, так сказать, Вашей возвышенности… э… простите, напутал! – возвышенность вашего места… Кажется так…» И растерянно умолк. Ильич подошел ближе. Деревянный прямоугольник размером эдак 1,5 м на 2 м. «Гм, – буркнул Ильич, – чудненько, чудненько! Мне это положительно нравится, товарищи!» Внезапно Ильич прищурил глаза и быстро спросил: «А что… если примериться?» Сопровождающие растерялись и застыли, не зная, что ответить. Ильич же, не дожидаясь ответа, снял туфли и смело шагнул в деревянную конструкцию. «Не тесновато ли где, Владимир Ильич?» – заботливо спросил кто-то. Ильич немножко повертелся вправо-влево и ответил: «Вроде в самый раз, самый раз! Только вот немножко в ноги жмет…» «Да вы, Владимир Ильич, не беспокойтесь, – сказал старший из мастеров. – Человек… он же потом… как бы меньше становится… так что… со временем оно будет как раз!..»

Ильич крякнул, вылез из ящика и отряхнулся. Сопровождающие с готовностью ждали указаний. Ильич замер и вдруг спросил с некоторым напряжением в голосе: «А что, дорогие друзья, в этот ящик кроме меня еще кто-то может влезть?» Взгляд Ильича стал жестким и подозрительнонедобрым. Главный отчаянно замахал руками: «Господь с вами, Владимир Ильич! Да кто же осмелится-то? Никто и никогда! Никто и никогда!» Ильич сразу как-то расслабился, взгляд его посветлел, и он хлопнул главного по плечу: «Ну вот это, батенька, хорошо, это хорошо! Будем держаться этой линии!»

Рабочие зашевелились и одобрительно загудели. Ильич щелкнул пальцами и спросил: «А не выпить ли нам пивка, товарищи? Отметим, так сказать, вашу работу, а?»

Сопровождающие с готовностью зашумели: «Как скажите, Владимир Ильич! Как прикажете! Мы ж завсегда!» «Ну, тогда пошли!» Ильич надел кепи и все гурьбой вышли из Мавзолея. На душе у Ильича было светло и легко. И у рабочих тоже.

*

А вот все знают тот факт, что когда Ильич смотрел в даль, то прикрывал глаза только левой ладошкой – правой Наденька не разрешала. Чтобы, добавим мы, не сглазить светлое будущее!

*

После своего 70-летнего юбилея шел Ильич по дорожке и напевал:

Нет, нет, нет!

Да, да, да!

Пел и на ходу подпрыгивал:

Нет, нет, нет!

Да, да, да!

После последнего «да!» Ильич особенно постарался и сделал сальто-мортале.

Да, да, да!

Нет, нет, нет!

Ильич стряхнул пыль и поскакал по дороге дальше.

1993–1995

Разные истории

Подарок

В дверь постучали.

Дежурная детского дома №… встала и открыла дверь. На пороге стоял симпатичный мужчина средних лет с усиками и бородкой. В руках мужчина держал большой пакет.

– Разрешите? – мужчина улыбнулся и снял кепи.

– А вы кто будете? – спросила дежурная.

– Я? Я буду Ленин. Ульянов-Ленин.

– Вы? Тот самый?

– Да. Тот самый.

– Да вы… Вы проходите, проходите!..

Дежурная засуетилась:

– Счас… да вы… садитесь… Счас я позову директоршу…

– Нет, нет, – запротестовал Ильич, – я, собственно, только на минутку…

– А чего так? – не поняла дежурная.

– Вот зашел лично поздравить ребятишек с праздником, подарки принес…

– Ой, как здорово, спасибо вам! – запричитала дежурная. – Может, пройдете, а?

– Нет, нет, нет, не могу-с, дела, дела меня ждут, срочные дела, вот… держите… только очень осторожно… игрушечки дорогие и хрупкие… так что несите аккуратно…

– Спасибо, спасибо! – благодарила дежурная. – Детки так обрадуются!

Ильич заторопился:

– Ну, несите, несите… осторожней… там на ступеньках…

Попрощавшись, Ильич быстро вышел