– Юля, угомонись. Что такого страшного произошло?

– Госпожа Ведьм отказалась выдать мне Сидора Акашкина!

– Да на что тебе сдался этот несчастный журналист?!

– Он мой заклятый враг! Я должна его убить! Ведь это из-за него у меня все лицо в шрамах!

– Акашкин ни при чем, ты же знаешь, – сказал Данила, жуя терпкие ягоды. – В него вселилось нечто враждебное, и именно это нечто… Между прочим, я думаю, что и в тебя сейчас нечто вселилось. Раньше ты никогда бы не позволила себе кидаться босоножками! И вообще весь твой вид…

– А что мой вид? – подбоченилась Юля.

– Жуткий. Эти рога на голове… Купальник и колготки в сеточку. Ты выглядишь как вокалистка группы, исполняющей старый готический рок!

– А тебе не нравится старый готический рок?

– Мне не нравятся рога на голове! Сними!

– Не сниму! Вообще наколдую так, чтобы приросли!

– Дуреха. Что с тобой творится? – Данила вышел из кустов, подошел вплотную к Юле, уронил босоножки и положил ей руки на плечи, пристально заглянул в глаза.

Юля вызывающе сверкнула очами:

– Я тебе не хомячок, Крысолов, чтобы проводить на мне свои эксперименты!

– Да никаких экспериментов я не провожу, опомнись, что за чепуху ты несешь… Я просто хочу понять, что с тобой случилось. Почему ты стала такой…

– Какой?

– Мм… Бешеной и неуправляемой.

– Ах вот как, да? – Юля вспылила было, но вдруг плечи ее поникли и она заплакала. – Данилка, я сама не понимаю, что со мной происходит!

– Расскажи.

– Я… я будто изнутри вся выгорела, понимаешь? И вместо выгоревшей у меня теперь другая душа и другое сердце. Они шепчут мне: «Будь первой, никому не давай спуску, уничтожай всех, кто стоит на твоем пути». Разумом я понимаю, что это гнусно, подло и грязно, но что-то как будто толкает меня. Данила-а-а!

Она прижалась к груди юноши и зашлась в плаче.

– Юля, ты успокойся, мы найдем способ бороться с этим. Ты снова станешь прежней… Что?!

Юля не плакала, она хохотала взахлеб. Отняв лицо от груди Данилы, она смеялась, и змеиный зеленый свет горел в ее глазах.

– Дурак ты, Данила! – резко сказала девушка, отстраняясь. – Все, что я тебе говорила…

– Ложь?

– Нет, правда! Только она мне нравится! Мне нравится быть такой – безумной и злой. И пугать всех вас! Ведь вы боитесь, не так ли? Боитесь, не натворю ли я в Щедром чего-нибудь такого… А я вот возьму и натворю! Так что этот город долго еще будет меня помнить! И Акашкина я убью собственными руками – запросто!

Данила оттолкнул Юлю:

– Опомнись, что ты говоришь!

– А, такая я тебе не нравлюсь? – с кривой усмешкой Юля подобрала босоножки и нацепила их на ноги. – А зря… Ты мог бы многое узнать вместе со мной… Запретную страсть, удовольствия плоти, такие, какие и не снились всяким там праведникам. Если б ты знал, как мне хочется быть развратной, мальчик мой!

– Прекрати!

– Прекращаю, прекращаю. – Юля поправила спавшую с плеча бретельку купальника. – С таким праведником, как ты, у меня ничего не выйдет. Придется поискать себе приятеля в другом месте.

– Юля!

– Не кричи, Крысолов, – насмешливо сказала Юля. – Я уже ухожу. Я буду гулять по городу и искать единомышленников. И еще. Я буду карать тех, кто задумает мне помешать. Я сильная ведьма, Данила, и не советую тебе испытывать мою силу.

– Не пугай.

– Я и не пугаю. Я делаю прогноз: скоро в этом городе все будет по-другому. Так, как мне захочется.

Юля отломила от ближайшего куста пышную ветку, оседлала ее и улетела, на прощанье оделив Данилу легким подзатыльником.

Данила несколько секунд смотрел вслед столь разительно изменившейся возлюбленной, а потом достал мобильный телефон:

– Анна Николаевна, это Данила. Юли со мной нет, она улетела. Как же, была. Обещала всем нам страшные кары. Куда улетела? Нет, она не сообщила мне точного маршрута. Похоже, она собирается объявить войну всему городу, потому что ей не выдали Акашкина. Знаете, Анна Николаевна, по-моему, теперь Юля меня терпеть не может. Я совершенно не имею на нее влияния. Да и магия у нее сильнее моей. Она просто искрится этой магией, даже страшно. Могу ли я определить источник магии? Нет, на это я не способен. К тому же… Боюсь, что скоро Юле совсем наскучит мое общество…

Эти слова Данила произнес будто поневоле. Не хотелось ему сознаваться в том, что для ведьмы Юлечки он потерял всякий интерес, и нарочно намекал Анне Николаевне, мол, вмешайтесь, внесите позитивные изменения в наши жизни! Нет, Данила был здравомыслящий человек и понимал: не до того сейчас Анне Николаевне, не до латания чужих прорех на судьбах. Племянница распоясалась так, что горе всем живущим!

Данила вышел из зарослей черноплодной рябины и, насвистывая менуэт Боккерини, зашагал по уютной парковой тропинке. И тут на него свалилось приключение.

Впрочем, и приключением-то это не назовешь. Какой-то хам и подонок выхватил у девушки сумочку и намылился дать деру. И тут как раз наткнулся на Крысолова.

Сильной магией Данила не обладал, но на таком вот повседневно-примитивном уровне имелся у него небольшой запас заклинаний.

– Замри, – сказал грабителю Данила. Грабитель замер, бешено вращая глазами.

Данила спокойно взял из оцепеневших рук сумочку и передал девушке:

– Посмотрите, все на месте?

Девушка подавила всхлип, заглянула в сумочку:

– Да, все на месте, спасибо. А я вас знаю. Вы Данила Крысолов.

– Я тоже вас знаю, – улыбнулся Данила. – Вы фея, и зовут вас Катя. Вы работаете в магазине «Яблоко Париса».

– Верно.

– Сильно этот негодяй вас напугал?

– В общем да. Я даже не ожидала, что белым днем в парке – и вдруг такое. У меня в сумочке и ценного-то ничего не было, только важное: справки от терапевта, рецепты на лекарства…

– Вы болеете? – удивился Данила.

– Нет, – смутилась Катя. – Я просто… просто анализы сейчас сдаю всякие. На свою фейность.

– То есть как?

– Ну, на сколько процентов я фея. И на сколько – человек. Для меня это очень важно.

– Я верю. Простите за любопытство.

– Да ничего. Просто эта реклама… Я не удержалась.

– Какая реклама?

– Вот.

Катя достала из сумочки сложенную вчетверо яркую газету. Развернула, ткнула пальчиком в низ страницы:

– Читайте.