У мужчины были суровые глаза с тяжелыми веками, и густые каштановые усы. У женщины постарше – наверное, его жены, предположила Эдриенн – волосы были темнее, и на большинстве картин она улыбалась. Вторая женщина была моложе, с тонкими чертами лица и светлыми волосами. Девочка с волосами густыми и длинными, как у первой женщины, на всех картинах была с одинаковым серьезным и задумчивым выражением лица.

С самого начала портреты показались Эдриенн какими-то неправильными. Их было более пяти десятков, и на всех была изображена одна и та же семья. Картины были развешаны по всему коридору, их глаза следили за ней, как бы быстро она ни пыталась пройти мимо. Пульс Эдриенн участился, она стиснула зубы, наугад выбрала дверь и влетела внутрь.

Занавески были задернуты, не пропускали в комнату лунный свет, Эдриенн пришлось поднять лампу повыше, чтобы лучше разглядеть обстановку. У одной из стен расположилась кровать с пологом, его бордовая ткань лохмотьями свисала по краям. Напротив, рядом с комодом, стоял шкаф, одна его дверца была наполовину распахнута.

Сделав пару шагов внутрь комнаты, девушка заметила, что ковер был изрядно потерт, а одна сторона матраса измялась от десятков лет использования. Эдриенн почувствовала, как внутри нее все похолодело.

Это была комната Эдит.

Во рту у Эдриенн пересохло. Она начала пятиться назад, но остановилась у двери. Не будь такой мямлей. Ты никому здесь не помешаешь. Она оставила этот дом, в том числе и эту комнату, тебе.

И все же странно было ходить по ковру, протертому до нитки одной и той же парой ног, и видеть чужие черные платья, торчавшие из-за двери гардероба. Десятки лет одно и то же лицо выглядывало в эти окна – и для них Эдриенн была чужой. Девушка отдернула шторы и задохнулась от изумления.

Она хотела взглянуть поверх деревьев, и из окна Эдит открывался потрясающий вид. Прямо перед ней расстилался ковер из леса, лунный свет отражался от верхушек деревьев, сливавшихся вдалеке с россыпью огней.

На долю секунды она подумала, что деревья охватило пламя, и Армагеддон все-таки наступил, но, моргнув, поняла, что сияние исходило от сотен горевших окон.

Ипсон. Не думала, что он так близко. И настолько ниже Эшберна. Должно быть, это очень высокий холм.

Прищурившись, Эдриенн посмотрела на огни города. Дома были слишком далеко, чтобы различить их явные очертания, но она не увидела ни дыма, ни признаков хаоса. Это успокоило ее. Что бы ни напугало птиц, на город это никак не повлияло.

Она выдохнула, и ее дыхание образовало небольшое туманное облачко на оконном стекле. Холод с улицы просачивался сквозь ее тонкую одежду, но любопытство было сильнее желания вернуться к камину. Девушка отвернулась от окна и осмотрела комнату.

Каким человеком была Эдит?

Измятый матрас и потертый ковер намекали на то, что хозяйка дома была либо женщиной устоявшихся привычек, либо не могла себе позволить покупку новых вещей.

Интересно, что заставило ее оставить дом мне. Если Эдит знала о счетах за лечение матери, если подозревала, что у меня будут такие же проблемы с деньгами… это могло стать ее способом помочь.

Несмотря на прохладный воздух, Эдриенн ощутила тепло. Ей хотелось бы познакомиться с Эдит – хотя бы встретиться с ней и поблагодарить за этот дар. Задумавшись, она двинулась вдоль кровати, затем резко остановилась и поняла, на что смотрит.

Прямо на деревянном изголовье были выцарапаны слова, которые образовывали новую фразу. Царапины, так же, как и внизу, были глубокими и хаотичными, и пролегали всего в нескольких сантиметрах над подушкой – таким образом, чтобы любой, кто лежал на этой кровати, мог увидеть слова, отклонив голову немного назад. Эдриенн подняла лампу и наклонилась поближе.

Она скрестила руки на груди, и лампа тихо звякнула. Желание узнать больше и понять загадочную владелицу дома боролось в ней с желанием вернуться вниз, в сравнительно безопасную и комфортную атмосферу, царившую в комнате отдыха.

Дверь гардероба была приотворена, демонстрируя небольшую полоску черного шелка, и Эдриенн направилась к ней. Дверца выглядела так, словно на внутренней стороне должно было быть зеркало, но девушка уже подозревала, что это не так. И оказалась права.

Петли жалобно скрипнули, но дверца отворилась плавно. На внутренней деревяшке не оказалось ничего, кроме очередного нацарапанного послания:

– Никаких зеркал, – согласилась Эдриенн. Крошечные отверстия вверху и внизу дверцы подсказывали ей, что когда-то здесь висело зеркало, однако, его сняли. Зачем, Эдит?

Эдриенн отвела взгляд от дверцы и посмотрела на целый строй темных платьев. Их вид поразил ее, она поставила лампу на пол и достала одно из них, чтобы получше рассмотреть. Платье смахивало на реквизит из фильма про викторианскую эпоху. Длинное одеяние из тяжелого черного шелка с кружевной отделкой с высоким вырезом, должно быть, производило поразительное впечатление. В мгновение ока Эдриенн перенеслась на заднее сидение машины. Отрывистое дыхание матери эхом раздавалось в ее ушах, пока она смотрела, как медленно открывается дверь Эшберна. Высокая фигура в черном появилась в дверном проеме, и Эдриенн увидела бледное вытянутое лицо и блестящие черные глаза. Воспоминание исчезло, и она вновь оказалась в комнате Эдит.

Тяжело дыша и пошатываясь, она отошла от шкафа. Внезапно она поняла, насколько платье было длинным. Эдриенн не была коротышкой, но, чтобы подол платья не подметал пол, ей пришлось держать его так высоко, что кружевной воротник находился на уровне ее глаз. Она облизнула губы. Новая информация соединилась в ее голове с тем, что она уже знала об Эдит, и пожилая женщина в ее сознании превратилась в высокий, худой призрак в черном.

Что с того, что она высокая? Вытянутое бледное лицо из воспоминаний вспыхнуло в мозгу Эдриенн. Возможно, Эдит носила по кому-то траур. Это не мешает ей быть хорошим и добрым человеком.

Платье отправилось в шкаф к прочим предметам одежды, а Эдриенн решительно закрыла дверцы шкафа. Пальцы дрожали, и, чтобы унять дрожь, ей пришлось сжать их в кулаки.

Глупо было приходить сюда в первую же ночь. Мне следовало остаться с Вульфом и заняться изучением дома наутро.

Труба в стене дома позади нее загрохотала, и это испугало ее. Девушка схватила лампу и поспешила к выходу. Только она скользнула в дверной проем, десятки глаз устремились на нее. На какую-то долю секунды она застыла на месте, осматривая череду висящих портретов, затем направилась через коридор к лестнице и поспешила по ступенькам вниз.

Она не заметила этого раньше, но все члены семьи на картинах были одеты в одежду викторианской эпохи – такую же, как она обнаружила в гардеробе Эдит.

Так это ее семья? Может быть, именно она была ребенком на тех портретах?