Скотт продолжает мерно грести, гоня от себя все мысли. Внезапно он чувствует, как под водой что-то касается его ноги.

Он замирает на месте, парализованный ужасом, и тут же начинает тонуть. Затем, инстинктивно сделав резкий гребок ногами, снова выныривает на поверхность.

«Акула, – думает Скотт. – Нельзя делать резких движений».

Но, перестав грести, он утонет.

Скотт переворачивается на спину, делая глубокие вдохи и выдохи. Никогда раньше он не осознавал так ясно, что человек – всего лишь одно из звеньев в пищевой цепочке. Все его инстинкты кричат о том, что нельзя поворачиваться спиной к тому, что таится в океанских глубинах, но Скотт это делает. Он неподвижно лежит на спине, стараясь напустить на себя беззаботный вид, и волны раскачивают его вверх-вниз.

– Что мы делаем? – спрашивает мальчик.

– Отдыхаем. Давай сейчас будем как можно меньше двигаться, ладно? Не шевелись. И постарайся не опускать ноги в воду.

Мальчик молча старается подобрать ноги под себя. Животный инстинкт подсказывает Скотту, что самое правильное – обратиться в бегство. Однако он пересиливает себя и не следует этому порыву. Акула способна почувствовать каплю крови в миллионе галлонов воды. Если у кого-нибудь из них – у самого Скотта или у мальчика – даже небольшое кровотечение, им конец. Если же крови нет и они будут сохранять полную неподвижность, есть шанс, что акула, если это она, их не тронет.

Скотт берет мальчика за руку.

– А где моя сестра? – спрашивает тот.

– Не знаю, – тихо отвечает Скотт. – Самолет упал в море, и нас разбросало по воде в разные стороны. Возможно, с ней все в порядке. Не исключено, что она сейчас вместе с родителями так же, как мы, плывет по волнам. А может, их уже спасли.

– Я так не думаю, – говорит мальчик после паузы.

После этого они долгое время молчат. Туман понемногу начинает рассеиваться. Сначала в нем появляются небольшие прогалины, затем через них становятся видны звезды. Еще немного – и над океаном разливается лунное сияние. Поверхность воды разом становится похожа на черно-синее одеяло, расшитое золотыми блестками. Лежа на спине, Скотт снова находит на небе Полярную звезду и убеждается, что они плывут в правильном направлении. Затем переводит взгляд на мальчика. В широко раскрытых детских глазах явственно читается ужас.

– Привет, – ободряюще произносит Скотт, чувствуя, как вода плещет ему в уши.

– Привет, – отзывается мальчик с серьезным лицом.

– Ну что, мы достаточно отдохнули? – интересуется Скотт.

Ребенок кивает.

– Ладно, – произносит Скотт и переворачивается в воде на грудь. – Тогда поплыли домой.

Он снова начинает грести, уверенный, что вот-вот почувствует удар снизу, после которого его тело со страшной, непреодолимой силой стиснут безжалостные челюсти, вооруженные острыми, как бритва, зубами. Но этого не происходит, и через некоторое время Скотт забывает об акуле. Его ноги в воде рывком расходятся в стороны и снова соединяются вместе. Правая рука раз за разом загребает, совершая движение от груди в сторону. То же самое делает и левая, но с гораздо меньшей амплитудой. Чтобы отвлечься, Скотт думает о всякой ерунде. Например, представляет, что плывет не в воде, а в какой-нибудь другой жидкости – в молоке, в супе, в кукурузном виски. В океане из бурбона.

Иногда он принимается раздумывать о своей жизни, но многие события кажутся ему теперь незначительными. Его амбиции, арендная плата, которую Скотт аккуратно вносит каждый месяц, бросившая его жена – все это для него сейчас неважно. Еще он думает о своей работе и представляет, как кистью наносит краски на холст. Что ж, теперь ему предстоит изобразить на картине океан, мазок за мазком.

Плывя в водах Атлантики, Скотт понимает, что никогда раньше не осознавал ясно своего предназначения. А сейчас оно очевидно. Он пришел на эту землю, чтобы покорить океан и спасти оказавшегося рядом мальчика. Около сорока лет назад судьба привела его на берег залива Сан-Франциско и показала бронзового бога со связанными руками, боровшегося с волнами и течением. Она заставила его научиться плавать и стать членом команды пловцов сначала школы, а затем и колледжа. Теперь понятно, зачем Скотт каждый день вставал в пять часов утра и тренировался до восхода солнца вместе с другими спортсменами. Судьбе было угодно, что он научился плавать и привык к воде, но не что-нибудь, а сила воли привела его к победе в трех чемпионатах штата среди старшеклассников в плавании вольным стилем на дистанции двести метров.

Он очень любил, прыгнув с бортика в бассейн, ощутить в ушах шум и давление воды. Иногда ему даже снилось, что он плавает. А когда в колледже Скотт впервые взялся за кисть, первый мазок, положенный им на холст, оказался голубого цвета.

Он уже начинает чувствовать жажду, когда мальчик вдруг спрашивает:

– Что это?

Подняв голову, Скотт смотрит вправо, туда, куда указывает ребенок. И видит бесшумно надвигающуюся на них огромную черную волну. Она набирает силу, становится все выше. Скотт определяет, что ее освещенный луной гребень вздымается над поверхностью воды на добрых восемь метров. Он ощущает приступ паники. Времени на раздумья слишком мало. Скотт, чуть изменив курс, забирает правее и плывет навстречу волне, которая должна накрыть их с мальчиком секунд через тридцать. Левое плечо раздирает резкая боль, но он не обращает на это внимания. Мальчик плачет, понимая, что смерть совсем близко, но у Скотта нет времени, чтобы его успокоить.

– Вдохни как можно глубже и задержи дыхание, – говорит он. – Как можно глубже, понял?

Волна слишком велика и надвигается так быстро, что оказывается совсем рядом прежде, чем Скотт успевает набрать в легкие хорошую порцию воздуха. Он стаскивает мальчика с подушки сиденья и ныряет вместе с ним.

В его левом плече что-то снова щелкает. Мальчик бьется у Скотта в руках, стараясь освободиться от сумасшедшего, который пытается его утопить. Скотт еще крепче прижимает ребенка к себе и продолжает протискиваться в глубину. Он чувствует, как давление на барабанные перепонки нарастает, легкие его горят огнем, сердце отчаянно колотится.

Когда волна нависает над ними, Скотту кажется, что ему и мальчику пришел конец. Он понимает, что сейчас гигантский водяной вал проглотит их и, оторвав друг от друга, попросту утопит. Продолжая удерживать мальчика, Скотт борется за каждый сантиметр под водой. Гребень волны закручивается вперед. Водяное чудовище обрушивается вниз, словно исполинский молот, и рассыпается, а по тому месту, где оно только что было, прокатывается, перемешивая клочья шипящей пены, еще одна волна, поменьше.

Скотта и ребенка бросает и вращает, словно щепки. Скотту чудом удается не разжать руки. Легкие его молят о пощаде, соленая вода отчаянно щиплет глаза. Мальчик уже перестал барахтаться в его объятиях. Вокруг них – непроницаемая чернота. Скотт начинает выдыхать воздух из легких и чувствует, как его пузырьки, устремляясь вверх, щекочут его щеки и подбородок. Делая резкие движения ногами, он устремляется к поверхности.