– Извините, – оправдывается он. – Я вызвал такси, но так его и не дождался. Пришлось добираться на автобусе.

– Ну что ж, теперь вы на борту, и это главное, – говорит Дэвид и кивком дает знак второму пилоту. Тот плотно задраивает дверь.

– Могу я забрать вашу сумку, сэр? – интересуется Эмма.

– Что? – переспрашивает несколько испуганно Скотт, не заметивший ее приближения. – Нет, спасибо.

Стюардесса указывает ему на свободное кресло. Направляясь туда, чтобы сесть, Скотт Бэрроуз обращает внимание на интерьер салона.

– Ничего себе, – ошеломленно произносит он.

– Бен Киплинг, – представляется Бен, вставая с кресла, чтобы пожать Скотту руку.

– Ясно. А я Скотт Бэрроуз, – в свою очередь говорит художник и в этот момент видит Мэгги. – А, это вы? Спасибо вам еще раз.

На его лице появляется широкая, теплая улыбка. Мэгги улыбается в ответ и краснеет:

– Не за что.

Скотт опускается в кресло рядом с Сарой. Прежде чем он успевает пристегнуть ремень, Эмма предлагает ему бокал вина.

– Надо же, – удивляется Бэрроуз. – Нет, спасибо. Лучше, если можно, стаканчик воды.

Эмма понимающе улыбается и отходит. Скотт бросает взгляд на Сару.

– К такому, наверное, быстро привыкаешь, а? – интересуется он.

– Что правда, то правда, – вставляет Бен Киплинг.

Шум двигателей усиливается. Мэгги чувствует, как самолет трогается с места. Из колонок акустической системы раздается голос командира экипажа Джеймса Мелоди:

– Леди и джентльмены, пожалуйста, приготовьтесь ко взлету.

Мэгги смотрит на детей. Рэйчел сидит, подогнув под себя одну ногу, и листает плей-лист на своем телефоне. Малыш Джей-Джей с безмятежным выражением лица продолжает спать.

Мэгги чувствует прилив материнской любви, от которого ей на мгновение становится трудно дышать. Эти дети – ее жизнь, неотъемлемая часть ее самой. Она еще раз поправляет плед, которым укрыт сын, и в этот самый момент чувствует слабость в ногах – самолет отрывается от земли. Начинается набор высоты. Пассажиры смеются и болтают, одни слушают хиты пятидесятых годов, другие смотрят репортаж с бейсбольного матча. Никому и в голову не приходит, что через шестнадцать минут самолет рухнет в море.

КОГДА ЕМУ БЫЛО ШЕСТЬ ЛЕТ, Скотт Бэрроуз вместе с семьей побывал в Сан-Франциско. Он, его родители и сестра Джун, которая позже утонула в озере Мичиган, провели в мотеле неподалеку от пляжа три дня. Было холодно, город был окутан туманом. Широкие улицы сползали вниз, к берегу, словно огромные змеи. Скотту почему-то запомнилось, как отец заказал в ресторане клешни краба. Когда блюдо принесли, они оказались таких чудовищных размеров, что мальчик испугался – ему на секунду показалось, что не он и его родные будут есть краба, а наоборот.

В последний день путешествия отец отвез всех на автобусе на набережную, где собирались рыбаки. Скотт, одетый в вылинявшие вельветовые брюки и полосатую футболку, взобравшись на расшатанный пластиковый стул, с интересом разглядывал теснящиеся на берегу дома района Сансет – роскошные строения с лепниной на стенах, простые бетонные коробки, здания в викторианском стиле, обшитые широкими, гладко оструганными досками. Еще Скотт с родителями и сестрой побывал в музее Рипли «Хотите верьте, хотите нет». Промышлявший рядом с музеем уличный художник нарисовал шарж на семью Бэрроуз, изобразив всех четверых в виде человечков с непропорционально большими головами, балансирующих на одноколесных велосипедах. Затем Скотт вместе с остальными наблюдал за тем, как морские львы нежатся на пропитанных солью досках пирса. Мать Скотта с изумлением и восторгом смотрела на тучи белых чаек. Члены семьи Бэрроуз до этого никогда не видели моря, и шестилетнему Скотту поездка в Сан-Франциско показалась чем-то вроде путешествия на другую планету.

На обед они ели корн-доги и запивали их кока-колой из огромных пластиковых стаканов. Когда они пришли в местный аквапарк, оказалось, что там собралась целая толпа народу. Многие посматривали на север, в сторону залива, и указывали пальцами на остров Алькатрас, где находилась знаменитая тюрьма.

Вода залива в тот день была свинцово-серого цвета. Крутые берега острова чем-то отдаленно напоминали плечи охранника. Слева в густой дымке виднелась оранжевая громада подвесного моста через пролив Золотые Ворота. Верхняя часть мостовых опор тонула в тумане.

В заливе покачивалось на небольших волнах множество небольших лодок.

– Интересно, были ли случаи побега из этой тюрьмы? – спросил отец Скотта, ни к кому не обращаясь.

Мать Скотта слегка нахмурилась и достала из сумки брошюру путеводителя, тихонько бормоча под нос, что, насколько ей известно, тюрьма давно закрыта и остров Алькатрас теперь всего лишь достопримечательность, привлекающая туристов.

Отец дотронулся до плеча стоявшего рядом с ним мужчины, который напряженно вглядывался в воды залива.

– Скажите, на что вы смотрите?

– Он плывет с Алькатраса, – ответил мужчина.

– Кто?

– Да экстремал этот. Как бишь его зовут? Джек Лаланн. По-моему, это какое-то надувательство. У него связаны руки, а он плывет, да еще и лодку за собой тащит.

– Тащит лодку? Как это?

– На веревке. Видите вон ту посудину? Большую, вон там? Ну так вот, он собирается доплыть до берега, буксируя ее за собой.

Мужчина покачал головой с видом человека, окончательно уверившегося в том, что мир сошел с ума.

Скотт забрался по ступенькам на какую-то небольшую бетонную конструкцию, чтобы лучше видеть происходящее. Он в самом деле разглядел в заливе большую лодку, повернутую носом в сторону берега. Она была окружена более мелкими суденышками. Какая-то женщина похлопала Скотта по руке.

– Вот, держи, – сказала она с улыбкой и протянула ему бинокль. Благодаря сильным линзам Скотт разглядел в воде человека в бежевой резиновой шапочке. В волнах хорошо были видны его голые плечи. Он плыл, продвигаясь вперед резкими толчками ног.

– Там течение просто сумасшедшее, – сказал мужчина, обращаясь к отцу Скотта. – Да и температура воды, между прочим, градусов пятнадцать, не больше. Недаром никому никогда не удавалось совершить побег из островной тюрьмы. И об акулах тоже не забывайте. Так что я даю этому парню один шанс из пяти.

В бинокль Скотт увидел, что в моторных лодках, окружающих пловца, сидят люди в униформе и с винтовками в руках.

Вот человек в воде поднял руки и, сделав мощное движение ногами, еще немного продвинулся в сторону берега. Было видно, что веревка охватывает его запястья. Дышал он ровно. Если и знал об угрозе нападения акул, то внешне это никак не проявлялось. Это был Джек Лаланн, называвший себя самым выносливым человеком на земле. Через пять дней ему исполнится шестьдесят лет. В этом возрасте разумные люди не совершают сумасбродных поступков. Но, как узнал позже Скотт, чувство внутренней дисциплины, свойственное Джеку Лаланну, не зависело от его возраста. Это был не человек, а машина, запрограммированная на достижение поставленных целей. Вокруг пояса он был обвязан еще одной веревкой, которая, словно щупальце чудовища, тянула его вниз, в пучину. Однако пловец не обращал на это внимания, как и на тяжелый корпус лодки, который он, напрягая все силы, тащил за собой. Джек, приучившийся постоянно преодолевать трудности, даже привык к веревке, сковывающей его движения. Дома он ежедневно тренировался в бассейне, привязывая себя за талию к крюку, вбитому в бортик, и плавал в таком положении не менее получаса. Помимо этого, посвящал полтора часа в день занятиям с отягощениями и еще тридцать минут бегу. Когда, проделав всю эту чудовищную работу, Джек смотрел на себя в зеркало, ему казалось, что перед ним бессмертное существо, сгусток неисчерпаемой энергии.