— Здешние? — сощурился Андрей.

— Ну, из Бизнес-центра разные менеджера. — Он сделал ударение на последнем слоге, и Андрей понял, что парень тоже недолюбливает тутошнюю публику.

— И в чем разница?

Парень мотнул головой:

— Не знаю, как объяснить. Как будто он настоящий начальник, понимаете? Без нажима так, интеллигентно, но слушаешься — на раз.

Андрей вздохнул, глядя на парня: мол, это все? Парень виновато поморщился:

— Больше ничего не помню. Извините. Кофе-то вам нести с пастой?

— Нет, — Андрей встал, — спасибо.

И покинул заведение. А спускаясь в лифте, приободрился: не зря все ж таки съездил. Если задуматься, много ли интеллигентов среди больших начальников? То-то.

Маша сидела в огромной гулкой аудитории театрального института и ждала Дину Вербову. Ей пришлось звонить Рудовскому, чтобы уточнить имя и фамилию ближайшей Алисиной институтской приятельницы и одногруппницы. Голос продюсера звучал глухо, но имя он назвал без колебаний — Вербова, хоть и не была задушевной подружкой, пару раз ночевала у них дома. Благо место есть, а Дина иногородняя. Маша сама себе кивнула — еще бы, уезжать на ночь глядя из такого особняка да в студенческое общежитие. Они договорились встретиться с Диной в перерыве между занятиями, и вот Маша уже начала рассеянно разглядывать из окна толпу студентов, распивающих пиво в садике вокруг здания, когда дверь в аудиторию распахнулась и на пороге появилась высокая, очень худая девушка с драматически подведенными глазами, в черном.

— Я — Дина, — представилась она, позабыв поздороваться.

— А я — Мария Каравай. Здравствуйте, — исправила ее оплошность Маша, протягивая девице руку. Дина пожала ее с явной опаской. Ногти у нее были фиолетовые с перламутром, квадратные. Маша жестом предложила ей присесть за парту рядом, и Дина, громко втянув носом воздух, опустилась на стул, с некоторым вызовом вытянув длинные ноги: короткая юбка, черные плотные колготки и байкерские ботинки с черепами по бокам. Маша вспомнила тонкое, с бархатистой кожей лицо Алисы — голубоглазой блондинки, короткий шелковый пеньюар цвета нежной зари, в котором ее нашли, — привет из галантного века. Что у этих двоих общего?

— Да не мучайтесь вы! — вдруг сказала Дина и подмигнула Маше: — Я же вижу, о чем вы думаете: что у нас с Алиской общего?

— Семья? — предположила Маша, вспомнив, что Рудовский говорил о детстве Алисы, прошедшем почти в полной нищете.

— Не-а, — накрутила на палец Дина единственную длинную прядь волос за ухом. Вся остальная голова была в коротком ежике. — У меня предки очень положительные — в Сбербанке всю жизнь работают. Служебный роман. Получали хорошо, меня, как могли, баловали. А у Алиски родичи — пьянь подзаборная. Как такую цацу заделали — большой вопрос.

— Были, наверное, другие точки соприкосновения? — вернула ее к цели беседы Маша.

Дина кивнула, улыбнулась, обнажив мелкие острые зубы:

— А то! Взаимовыручка, как и положено у друзей!

Маша смотрела на нее во все глаза: не похожа была эта Вербова на человека, только что потерявшего близкого друга.

— Да не подруга она мне! — вновь будто услышала ее Дина и почесала облаченную в шерстяные колготки коленку.

— Не жарко? — усмехнулась Маша.

— Есть чуть-чуть. — Дина вдруг широко улыбнулась; заиграли аж четыре ямочки — две на щеках и две на маленьком подбородке. — Но имидж — наше всё! А по поводу Алиски, ну, стыдно сказать… Мы не дружили. Мы друг друга использовали. Вот и все.

— Нет, — нахмурилась Маша, — не все. Как использовали?

Дина опять почесала коленку, помрачнела.

— Да как, как! Рудовский ее давал мне пару раз в эпизодах сниматься — не бог весть что, но задел, так сказать, на будущее. А я…

Она замялась.

— А вы ее прикрывали перед мужем, так? — спросила без улыбки Маша.

— Ну да! — с вызовом пожала плечами Дина. — А что такого-то? Сам дурак, раз верил. Кстати, не только перед мужем. И перед Кононовым…

— А вот с этого момента поподробнее, — нахмурилась Маша. — Что за отношения у Алисы были с профессором?

Вербова закатила глаза и продекламировала с надрывом:

— «Пускай скудеет в жилах кровь, но в сердце не скудеет нежность… О ты, последняя любовь! Ты и блаженство, и безнадежность!» — Посмотрела насмешливо на Машу: — Как-то так примерно. Она падала с ним в обморок. Кстати, с Рудовским тоже. Очень эффективный прием. Только надо это делать натурально. — И, увидев, что Маша непонимающе нахмурилась, добавила: — Ага. Вы, значит, не падали. Да еще небось не с «папиком» живете?

— Не с «папиком», — подтвердила растерянная Маша.

Дина кивнула и поерзала, поудобнее устраиваясь на стуле:

— Значит, так. Когда выбрали себе объект — а тема больше работает, понятное дело, с мужиками хорошо за сорок, нужно просто подойти, что-нибудь спросить незначащее и — хлоп! — упасть в обморок. Причем желательно ему на руки, а не затылком о бетонный пол. Уж не знаю, какие это там включает у них механизмы, но, если хорошо выглядеть и натурально хлопнуться, попадание почти сто процентов.

Маша смотрела на нее во все глаза, а Дина явно наслаждалась таким вниманием девицы с Петровки.

— Ну и, значит, ловит он вас, эдакую бездыханную, начинает бить по щекам, приводить в чувство, как Спящую красавицу. Тут вы ме-е-едленно открываете затянутые поволокой глаза и говорите… — Она сделала эффектную паузу и, убедившись, что Маша ее все так же внимательно слушает, закончила: — Ах, это вы?

Маша не выдержала, расхохоталась, и Дина, выйдя из образа проснувшейся красавицы, хохотала вместе с ней.

— Да вы талант! — отсмеявшись, заявила Маша.

— А то! — кивнула важно Дина, но тут же поправилась: — Хотя, честно скажу, у Алиски получалось круче. Поэтому наш «мастер» и запал. Влюбился, страдал: мол, нам не суждено быть вместе, я хочу твоего счастья, зачем я тебе нужен, старая развалина. И как в воду глядел — помер пару месяцев назад.

— Долго длился роман? — Маше было слегка неуютно от Дининого молодого цинизма. Но, может быть, это тоже — имидж?

Дина закатила глаза, вспоминая:

— Ну, с год, наверное, длился.

— И как он отнесся к тому, что Алиса вышла замуж?

— Как, как… Плохо, конечно. Когда Алиска с Рудовским роман на площадке крутили, он был еще не в курсе — я прикрывала. А потом… Посерел, ходить начал, знаете, так — шаркая. Жалко, конечно, старика. Через год вроде отошел, повеселел, а два месяца назад вдруг бряк, и…

— Ясно. — Маша закрыла блокнот и встала. Вскинула глаза на Дину, так и не сменившую позы. — Как вы думаете, почему он написал Алисе такое СМС: «Я знаю, что это сделала ты. Бездушная дрянь, будь ты проклята!»?