главным редактором был капитан первого ранга Георгий Афанасьевич Бутиков.

Помню, как меня, рядового матроса, завели в кабинет главного редактора. И он как-то осторожно, мягко, не по-командирски, спросил: а не хочу ли я попробовать свои силы во флотской печати? Так я оказался на некоторое время в кругу опытных журналистов флота. Моими опекунами стали Виктор Ткачёв, Александр Плотников, Анатолий Марета, Василий Потужний, Павел Башмаков, Александр Суворов…

Стажировка во «Флаге Родины», общение с мастерами военной журналистики стали для меня настоящим университетом. И когда вскоре меня направили на крейсер «Михаил Кутузов» ответственным секретарем корабельной многотиражной газеты, я чувствовал себя вполне уверенно. Но при первой же встрече замполит корабля капитан третьего ранга Иван Гончар меня огорошил. Придется, сказал он, поработать и за редактора. Смотри, не подкачай! Оттиски приноси вовремя!

Оказывается, на крейсере долго не было редактора газеты. Предстоял поход в Средиземное море, к этому времени обещали прислать офицера-новобранца, а пока за редактора пришлось отдуваться мне, ещё толком не разобравшегося, что к чему.

Типографская команда, которую я принял, состояла из двух наборщиков и метранпажа-печатника. Типография размещалась в кормовой части крейсера в небольшом трюмном помещении, которую мы между собой называли шхерой. Спали в кубрике под шкафутной палубой, там же кормились, по очереди исполняя роль бачкового.

Типографская команда, надо признать, отнеслась ко мне настороженно. И наборщики, и печатник были уже старослужащими, им не нравилось, что подчиняться придется новичку-салаге. Потихоньку, не без стычек и перепалок, отношения наладились, и к выходу в Средиземное море на боевое дежурство мы стали, как говорится, единой семьей.

К моей радости на крейсер прислали наконец-то редактора. Радость оказалась двойной, когда высокий стройный лейтенант назвал своё имя — Михаил Крушинский. Фамилию Крушинских я знал из газет. Это была известная в стране журналистская династия. Сергей Константинович Крушинский — военный корреспондент «Правды» и его сыновья Андрей и Михаил. Андрей как собкор «Комсомольской правды» изъездил всю юго-восточную Азию и Европу, делая репортажи и аналитические статьи из горячих точек.

Михаил после журфака МГУ начал свою карьеру корреспондентом ТАСС в Бухаресте. Вскоре по новому закону призвался на флот офицером и был распределен редактором многотиражки на крейсер «Михаил Кутузов». Наши отношения продолжились и на гражданке. Михаил Сергеевич по окончании срочной службы вернулся в Москву, работал в газетах «Комсомольская правда», «Советская Россия». И когда он летал в командировки на север страны, всегда останавливался у меня в Новосибирске, где я был собкором той же «Советской России».

…В Севастополе наш крейсер стоял в Южной бухте на бочках, на которых когда-то стоял и линкор «Новороссийск», трагически погибший в октябре 1955 года от внешнего взрыва. В спасении линкора участвовали и моряки с крейсера «Кутузов». Будущий командир крейсера Карл Иванович Жилин служил в это время на линкоре командиром одной из артиллерийских батарей. Он подробно описал в своих воспоминаниях ту роковую ночь, в деталях показал, как экипаж боролся за живучесть корабля до последней минуты… Спустя годы Карл Иванович был назначен командиром «Михаила Кутузова».

К.И. Жилина на крейсере уважали и любили. Лично на меня он производил впечатление мужественного, немного загадочного благородного героя. Высокий ростом, стройный, с тонким породистым профилем. Когда на крейсер по праздникам приезжали концертные бригады, то, казалось, все женщины-артистки смотрят только на нашего командира.

Он был, несмотря на внешнюю приветливость, строгим командиром. И не просто строгим, а фанатично требовательным, при этом никогда не раздражался и не повышал голоса. Подготовка к боевой службе в Средиземном море и последующему участию в крупномасштабных учениях «Океан» занимала все его мысли, и он эти мысли внушал всему экипажу. Каждодневная учеба, постоянные учебно-боевые тревоги не давали расслабляться. Тревоги объявлялись и ночью, и ранним утром, и во время обеда, и во время большой приборки.

Жилин думал и действовал по-суворовски: тяжело в учении, легко в бою. И эта командирская установка стала ведущим мотивом каждого выпуска многотиражной газеты. Конечно, нам хотелось как можно больше рассказывать не только о корабельных буднях. Мы завели в газете литературный уголок, придумали рубрики «Письма с Родины» и «Свидания с Родиной». Иногда публиковали адреса девушек, желающих познакомиться с нашими моряками. Стали думать над сатирическим разделом газеты. Но замполит Иван Гончар остудил нас: а над кем собираетесь смеяться? Нет уж, давайте лучше больше стихов.

И тогда мы выдали очередной номер газеты исключительно в стихах. Огромный репортаж о действиях экипажа по боевой тревоге был сносно зарифмован с сохранением подлинных фамилий матросов, старшин и офицеров. После этого нас в шутку стали называть корабельными Гомерами.

Для нашего крейсера и других кораблей Черноморского, Северного и Балтийских флотов Средиземное море в шестидесятые годы стало хорошо обжитой акваторией. Это раздражало шестой флот США и их союзников по блоку НАТО. Уже на Босфоре нас демонстративно встречали турецкие военные катера, сканируя фото- и кинокамерами каждый квадратный метр нашего корабля.

Проливы мы проходили в режиме боевой тревоги. И уже в Средиземном море чуть-чуть расслаблялись, хотя корабли НАТО постоянно находились в зоне радиолокационной и зачастую визуальной видимости. Нередко бывало, что мы паслись прямо под боком авианосной группы шестого флота США. В этих случаях над нами сразу же зависали чужие вертолеты или барражировали разведывательные и наблюдательные самолеты.

Зачем мы были в Средиземном море? Наши корабельные отцы-командиры объясняли незатейливо: а затем, чтобы защитить Отечество на дальних подступах к нему. В этом пропагандистском штампе был большой реальный смысл. Средиземное море, замыкающее на себе три континента, стало в пятидесятые и шестидесятые годы средоточием военных конфликтов. Беспокойство в этом стратегическом регионе усиливалось присутствием в нем шестого флота США. После окончания второй мировой войны американцы отказались выводить свои боевые корабли из Средиземного моря, зацепились за него, создав там специальную эскадру, состоящую как минимум из одной авианосной группы и подводных лодок. А на подхвате у них были корабли Италии, Франции, Греции и Турции.

СССР не мог оставаться безучастным в такой взрывоопасной обстановке. В 1967 году была создана Средиземноморская эскадра, в которой флагманом, когда он выходил на боевую службу, назначался крейсер «Михаил Кутузов». Средиземноморские походы были довольно продолжительными и имели конкретную цель — не спускать глаз с кораблей НАТО. Особенно с авианосной группы. В случае боевого столкновения наша задача была сложна и смертельна — залпами главного орудийного калибра взломать взлётную палубу