После солидного задатка и двухчасовых уговоров хозяин квартиры разрешил заселение до оформления документов.

Савенков так и не забрал домой собак. Тесть все понял и с удовольствием согласился «потерпеть» до приезда из Крыма Галины.

Игорь каждый день забегал на пять минут повидаться с собаками, приносил лакомства, подставлял свое лицо под их горячие, нетерпеливые языки. Он убеждал их, что скоро приедет их «мама», приедут Кирилл и Наташа, и они опять будут жить вместе, одной дружной семьей.

Все эти дни «скворчонком стучали в виске» мысли о необходимости и неизбежности разговора с Борисом.

То, что они не будут работать вместе в новой фирме, Игорь понял еще на Кипре. Но нужен был решительный разговор.

Но и связывало их очень многое. Невозможно просто позвонить и сказать: «Больше мы вместе не работаем, дальше выкарабкивайся сам».

В конце концов, надо забрать из офиса свои вещи, некоторые документы, книги.

Игорь не собирался передавать Борису свои связи и перспективные проекты.

Свои связи они и есть – свои!.. Никуда они не денутся, и в любой момент могут пригодиться… А проекты – их пока можно притормозить, заморозить и, если будет такая возможность и необходимость, возобновить в новой фирме… Если будет время.

Первый звонок из нового офиса Савенков сделал Борису. Они договорились на восемь вечера.

…Борис Татаринов встретил Игоря в своей обычной манере, с добродушной, обезоруживающей улыбкой.

– Заждался я тебя, Игорь. Ты как-то быстро уехал. Я и не понял ничего… А у нас тут такие дела начались. Трое реальных заказчиков! И каждый готов сразу аванс выплатить.

Он начал торопливо рассказывать о подробностях, называл фамилии, даты, суммы… Игорь слушал невнимательно. Он вглядывался в глаза Татаринова и размышлял. В этой торопливости, в напряженном прищуре глаз, в напускной веселости чувствовался какой-то второй план, какая-то задняя мысль.

О новом повороте в жизни Савенкова Борис не мог еще узнать. Это не то. Очевидно, он просто готовил очередную ловушку.

В их взаимоотношениях это было уже много раз. Татаринов печально сообщал о своем старом долге. Затем несколько дней ходил удрученный, убитый горем… Потом трагическим голосом сообщал: «Игорь, они ко мне с ножом к горлу. Я готов застрелиться… Ты не знаешь, моей жене выплатят страховку, если я случайно попаду под электричку?»

Каждый день при расставании он просил: «Помоги моей семье, если со мной что-нибудь случится…»

Затем он вдруг приходил веселый, с жаром рассказывал, что нашел выход, что есть человек, готовый вложить деньги в их проект, или дать в долг, или заплатить аванс за немыслимо сложную работу. Игорь без особой настойчивости объяснял, что это опасно, сложно, что они не смогут выполнить эту работу и что эти их обязательства повиснут новым долгом.

В этой ситуации Савенков психологически не мог сказать решительное «Нет!». Это бы означало, что он предает друга, толкает его к самоубийству и что он вообще последняя свинья.

Дальше Татаринов брал деньги, давая при этом любые обязательства и заверения, быстро закрывал свой долг и бежал искать нового «лоха»… А Игорю ничего не оставалось, как выбираться из трясины, в которую он сам не влез бы ни за что.

Похоже, что и сейчас Борис готовит подобную комбинацию.

– …Ты только вдумайся, Игорь. Они готовы завтра нам пятнадцать тысяч передать. И еще сорок пять после завершения… И почти нечего делать. Я основные документы и визы за штуку получу. Конечно, надо будет на самом верху подписать, надо будет попасть в постановление правительства, но все это потом. А сейчас – меня бы эти пятнадцать тысяч просто спасли… Представляешь, эта сволочь, ну тот, у кого я деньги два года назад взял, требует их вернуть… Ребята какие-то от него приходили. Ну, просто с ножом к горлу. Я прямо думал стреляться… Постой, Игорь, да ты меня совсем не слушаешь.

– Верно, не слушаю. Неинтересно мне это. Уже неинтересно.

– Не понял!

– Пора нам с тобой разбежаться в разные стороны. Я собираюсь в другой фирме работать…

– А как же я?

– Ты можешь здесь оставаться. Я вот только вещи сейчас заберу – и живи себе, командуй.

– Но я же не могу один. – Голос Татаринова стал звонким и дрожащим. – Ты прекрасно знаешь, что у меня долги. И в самый трудный для меня момент ты меня бросаешь. Это предательство… Я давно чувствовал, что ты собираешься бежать… Чистеньким хочешь быть?

– Это ты в самую точку попал… Хочу быть чистым, Борис. И многое мне не нравится. Не люблю я обманывать людей… В бизнесе, как в шахматах. Надо стараться переиграть соперника, можно хитрить, делать обманные ходы, скрывать свои планы. Но всё это по правилам… А можно потихоньку фигуру с доски стащить – и в карман. Я в такие игры не играю!

– Значит, я по-твоему вор?!

– Вроде того. Внешние формы только другие.

– Они сами мне давали…

– Давали. А ты их уговаривал, обещал огромные проценты… И всегда знал, что не сможешь вернуть. Должен был знать!.. А это обман, жульничество… Вот ты мне скажи, Борис: имея такие долги, как ты мог отправить дочку на три месяца в Америку, устроить ее в платный и дорогой университет, жене покупать…

– Стой, Савенков! Этого ты не трогай, это ты зря.

– Сам знаю, что зря. Считай, что так, по глупости вырвалось. Давай разводиться цивилизованно.

Пока Игорь собирал вещи, они молчали. И только минут через пять, когда он взял сумки, огляделся последний раз и направился к двери, Татаринов остановил его:

– А что это за фирма, которая новая… Ты в ней главный будешь?

– Да, я буду главный.

– И ты взять меня к себе не хочешь?

– Не хочу… Но мы будем общаться. Мы ведь просто разошлись, а не поссорились… Как устроюсь, дам телефон, адрес. Секретов от тебя нет… Ты только постарайся здесь не провалиться совсем. Не подставляйся… Ну всё, привет!

– До встречи…

После ухода Савенкова Борис долго сидел неподвижно и смотрел в одну точку. Такого он не ожидал.

Мысли путались: «Он меня предал… Он, конечно, много для меня сделал, но и я ему помогал… Он дружбу предал, самое святое… Я-то выкарабкаюсь. Надо многие долги на него перевести. Брал я, но от имени фирмы, а она совместная. Его подписи у меня есть и печати. Такие можно документы составить… Нехорошо это, но это не подлость, это месть. Он первый начал. Теперь я на все имею право… А зачем он жену и дочь вспомнил? Это он зря. Ой, как зря! Это мое, и ты не трогай. А тронул – получай!.. Ты – чистенький, а я – вот такой. Я и мстить умею…»

* * *

– Ну, поворотись-ка, сынку! Давай показывай свои хоромы, новосел. Как ты успел-то за неделю?

Павленко был, как обычно, возбужден и громоподобен. Он, казалось, одновременно занимал все три комнаты этой простенькой квартиры на первом этаже в Беляево. Квартиры, мгновенно превращенной в офис будущей фирмы.