Набеги на Трэш-сити после нескольких неудач прекратились, похищения женщин и девушек – тоже. Единичные удальцы из Алтуфьево, правда, поначалу пытались как-то добывать себе наложниц и после переноса Сор-городка наверх, но в большинстве своем их попытки теперь оканчивались ничем. И это еще в лучшем случае!

Но время шло. Забывались старые обиды и распри, представители обеих сторон невольно сходились на общих охотничьих и сталкерских тропах, общались, обменивались новостями… Случалось, что и помогали друг дружке, а то и жизнь спасали… Постепенно обитатели Алтуфьево и Сор-городка смогли найти точки соприкосновения, договорились о статусе окрестных территорий и «хлебных» мест, очертили границы и сферы влияния, выработали нормы профессионального этикета при встречах и спорах из-за добычи. Отношения между соседями мало-помалу стали входить в более спокойное и мирное русло. И даже соперничество из-за охотничьих территорий и ресурсов теперь было не настолько экстремальным и кровавым, как прежде. А тем из алтуховцев, кто вдруг всерьез собрался реализовывать матримониальные планы, теперь приходилось отправляться на поклон к соседям и как-то уже более цивилизованно добиваться для себя подруг. То есть свататься к местным красоткам на полном серьезе и вполне официально! С посыланием богатых подарков, смотринами, свадьбами и… с неизбежным конкурированием с соперниками – как из самого Трэш-сити, так и из своих!

Тогда-то и начали некоторые из ранее попавших не по своей воле в «алтухи» женщин из личных и общественных рабынь-наложниц также становиться законными женами своих похитителей и хозяев. Со временем алтуфьевки, махнув до поры до времени рукой на все еще сохраняющиеся, по воле мужчин, в их немногочисленных рядах статусные различия, образовали что-то вроде негласного сестричества. И, как некогда у индейских племен Нового Света, оно теперь сообща решало все «женские» вопросы общины и, как могло, защищало интересы и благополучие местных дам независимо от их личного и общественного статуса. И постепенно к мнению и к осторожным, но взвешенным и довольно мудрым советам женщин стали прислушиваться и сами непререкаемые хозяева этой разбойной станции – мужчины.

…Решив, что совет вождя по поводу сбора дополнительной информации о матери будет все же не лишним, Марк после разговора с ним отправился в «бабье царство». Так на станции назывались несколько помещений хозяйственного назначения, где находились кухня, прачечная, продуктовый склад и прочие службы, которыми ведали женщины.

– Теть Лен, есть че пожевать? – осведомился он, первым делом сунув нос на кухню. В животе, между прочим, уже урчало: молодой растущий организм настойчиво требовал заправки.

Старшая повариха оторвалась от любимого развлечения – раскладывания пасьянса из порядком потрепанных и засаленных карт – и указала на облезлый табурет у стола.

– Садись… Люськ! – крикнула она вглубь подсобки. – Тащи миски, охотничек твой кормиться пришел! – и подмигнула Марку.

Люська – голенастая двенадцатилетка, дочка поварихи, выпорхнула из-за занавески, стрельнула глазами в парнишку, покраснела, потупилась и сноровисто зашуровала у плит. Через несколько минут перед О’Хмарой стояла полная, с горкой, миска ячменной каши с мясом и кружка травяного чая. На отдельном блюдечке, на куске тонкого, ячменного же лаваша высилась горка сушеных прошлогодних ягод – к чаю.

Ячмень выращивали в общине Сор-горы и торговали им и прочими дарами своих полей и огородов с соседями из подземки. И не только.

– Спасибо, – небрежно кивнул Марк девочке. Та совсем смутилась от мимолетного внимания юного охотника, неловко хихикнула и усквозила обратно в свои подсобки.

Незамужних девушек и девочек-подростков в «алтухах» было настолько мало, что местным мальчишкам-подросткам и молодым парням поневоле, по примеру взрослых мужчин, приходилось конкурировать между собой в попытках добиться благосклонности юных прелестниц. И если мелкая пацанва по глупости и неопытности своей ограничивалась пресловутым дерганьем за косички и сомнительными геройствами, вроде сования за шиворот улиток и подкладывания в спальники дохлых крыс, то более старшие и сознательные уже потихоньку примеряли на себя непривычные пока еще повадки будущих альфа-самцов. И «рыцарские подвиги в честь прекрасных дам» (Алхимиково выражение) у них были уже другими и куда более серьезными!

Скромность, домовитость и покорность были главными добродетелями, которые требовались от женщин, девушек и девочек в насквозь патриархальном, зиждущемся на почитании права сильного алтуфьевском обществе. И потому дочери местных отчаянных сорвиголов были – в отличие от своих же сверстников – просто-таки образчиками послушания. В будущем каждой из них предстояло, как некогда их матерям, покориться неукротимой воле кого-то из сегодняшних юнцов – того, кто окажется самым сильным, ловким и решительным в деле отчаянного соперничества за самку с такими же, как и он, молодыми, но уже на всю пасть зубастыми волчатами.

В силу подросткового возраста и присущих ему личных заморочек Марк на девчонок внимания совсем не обращал. Отчасти он даже презирал их, считая существами слабыми, никчемными и не стоящими его, О’Хмары, внимания. То, что поварихина дочка время от времени осмеливалась робко ему улыбнуться и всякий раз отчаянно смущалась и краснела, едва его завидев, он воспринимал абсолютно равнодушно. Хотя, в общем-то, рос практически в ее обществе – ибо после ухода со станции матери его воспитанием занимались местные женщины сообща, кто чем мог помочь. И, так или иначе, ему приходилось в детстве общаться и играть не только с мальчишками. Но так уж исторически сложилось в Алтухах, что детские компании, поначалу общие, сами собой распадались на сугубо «девчачьи» и «пацанские» довольно быстро.

Так что застенчивый интерес одной из девочек к его персоне никоим образом не волновал Марка – ни ранее, ни сейчас.

…Подкрепившись и поблагодарив повариху, О’Хмара чуть помолчал, собираясь с мыслями, а потом попросил:

– Теть Лен… Расскажи мне про мою мать. Она что, нас правда совсем не любила? Ни меня, ни отца?

Женщина на несколько секунд замерла, а потом вздохнула:

– Ну, а что я могу тебе рассказать, Марик?..

Марик – это было еще одно имя, которым его называли здесь женщины. С самого детства. Сам не зная, почему, Марк не возражал.

– Все, – подросток посмотрел ей в глаза. – Все, как было, теть Лен, с самого начала. Правду.

– Ох, ты ж, господи… – покачала головой повариха. – Правду тебе… Вырос наш орелик, орлом становится… Люськ!.. – обратилась она к прячущейся за занавеской дочери. Та немедленно показалась. – А ну-ка иди, погуляй покуда! И чтоб не подслушивала под дверью, ясно?

– Да, мам, – тихо и с привычной покорностью отозвалась девочка. И, кинув на Марка полный затаенного восхищения взгляд, выскочила вон.

Женщина подождала, пока за дочерью не закроется дверь, а потом одним движением смешала в кучу и отодвинула разложенные на столе карты.

– Ну, слушай, Марик…

Операцию «Трэш-сити» Марк начал осуществлять продуманно и обстоятельно. Он и в самом деле больше не стал даже заикаться на тему свидания с матерью – затаился, сделал вид, что внял доводам вожака и выбросил из головы эту свою идею-фикс. А сам втихаря начал обдумывать детали будущей вылазки. И готовиться к ней.