litbaza книги онлайнСовременная прозаТрикстер, Гермес, Джокер - Джим Додж

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 4 5 6 7 8 9 10 11 12 ... 125
Перейти на страницу:

Могла бы и не оставлять. Вечером, когда они с Дэниелом вернулись из Сан-Франциско, Улыбчивый Джек уже улыбался им из-за кухонного стола. С ним был новый гость, первый, кого Джек привез лично, — красивый мужчина лет тридцати пяти по имени Шеймус Мэллой. И все тотчас же изменилось.

Шеймус Мэллой был профессиональный контрабандист, алхимик-металлург, вор-новатор и — боже ты мой — поэт с далеко не скромными достижениями. При своих шести футах двух дюймах он был чуть выше Эннели и на десять лет старше. Непослушные волосы песочного цвета, ярко-голубые глаза с прямым открытым взглядом, звучный баритон, ласкающий длинные гласные и слегка катающий «р». Была в его привлекательном облике и одна необычная деталь — черная перчатка на левой руке.

Эннели он сразил.

Дэниела заинтересовал и немного испугал своей таинственной притягательностью, но не настолько, чтобы прогнать любопытство насчет черной перчатки. Эннели не раз говорила ему: если ты хочешь что-то узнать, не бойся спросить, но сейчас он видел по ее поведению — откровенно глупому — что прямой вопрос про перчатку ее расстроит. Надо быть умнее. Дэниел дождался, когда Улыбчивый Джек вышел, а Эннели, без конца отбрасывая волосы с лица, ушла на кухню готовить чай, который никогда не пила. Тогда он как бы между прочим спросил Шеймуса:

— Вы давно увлекаетесь соколиной охотой?

И тут же пожалел об этом. В него уперся твердый прямой взгляд пронзительных голубых глаз. На кухне засвистел чайник, сперва тоненько, словно чей-то дух в дымоходе, потом все громче, переходя в резкий свист. Повисла неловкая пауза.

— Дэниел, ты о чем? — спросил Шеймус. Тон был вполне доброжелательный, но в нем слышались раздраженные, вызывающие нотки.

— О соколах, — Дэниел знал, что Эннели их слушает. — Мы с мамой целый год изучали хищных птиц. Этот класс так и называется — raptors, хищники. Интересное слово, да? Похоже на «восхищение».

Не сработало.

— Да, слово забавное. От латинского raptor, что значит «похититель», происходит из корня rapto, «хватать». Оттуда пошли слова rapt и rape, «восхищение» и «насилие», два разных типа захвата — один участник охоты охвачен радостью, другой подвергается нападению. Но скажи мне, Дэниел, какое отношение этот этимологический экскурс имеет к моей соколиной охоте?

Из кухни вернулась Эннели с чаем. Чашки уже стояли на блюдцах. Дэниел явно влип.

— Ну, — сказал он, изображая детскую непосредственность, — это же перчатка для охотничьего сокола, разве нет?

— Нет, Дэниел, — голос Шеймуса стал холодным и ровным, как замерзшее озеро. — Перчатку я ношу, потому что рука изуродована. Шрамы от ожогов.

— Как вы ее обожгли?

— Опрокинул колбу с расплавленным серебром.

— Вы всегда ее носите?

— Да. Без перчатки она вызывает у людей нездоровое любопытство, а потом отвращение или жалость — куда более отвратительную, чем мои шрамы.

— А вы ее снимаете, когда…

— Дэниел! — взвилась Эннели. — Хватит. Начал с бестактных вопросов, теперь прямая грубость…

Дэниел снова вернулся к невинному тону, в котором звучал теперь испуг и раскаяние.

— Я вам нагрубил?

— Да, нагрубил. Но, по-моему, скорее из-за неумеренной любознательности, а не душевной черствости.

— Обязательно ему надо все знать, — улыбнулась Эннели, и Дэниел с облегчением понял, что она не сердится.

— Простите, — сказал он Шеймусу. — Семь Лун говорил мне: трудно угадать, когда лучше высунуться со своим интересом.

Шеймус улыбнулся. В свете лампы блеснули голубые глаза.

— Изящные извинения с радостью приняты, — он протянул мальчику раскрытую ладонь в перчатке. — Пойми, Дэниел. Рука у меня вся в уродливых шрамах. Черная перчатка производит впечатление чего-то таинственного. Лучше вызывать любопытство, чем ужас в людских глазах, в сердце, в душе. Это мой выбор. Если ты не уважаешь его, ты мне не друг.

— А может, лучше было бы видеть эти шрамы, чем представлять, как они могут выглядеть?

— Может быть. Но я с этим не согласен, и я сделал свой выбор.

— Что ж, так тому и быть, — кивнул Дэниел.

В тот первый вечер они засиделись, слушая рассказ Шеймуса о благородных металлах — как и где они добываются, как обрабатываются, какие у них цвета, структура, свойства, ковкость и температура плавления, какую важную роль они играют в развитии человеческого разума, — и об их необыкновенной, неотъемлемой чистоте, буквально первозданной. И Дэниела, и Эннели увлекли его яркие красноречивые описания, хотя вместе с восхищением азарт Шеймуса вызывал у них и смутную тревогу — перед ними было нечто среднее между благоговением и одержимостью.

Когда Шеймус ушел ночевать в гостевой домик, Эннели принялась чистить зубы, а Дэниел спросил:

— Он тебе понравился, да?

Она прополоскала рот.

— Да. Невероятно притягательный мужчина.

— Я так и думал.

— Почему тебе так показалось?

— Из-за черной перчатки.

Эннели рассмеялась.

— Скорее из-за синих глаз.

— Да, но и из-за перчатки тоже.

— Красивый, чуткий, образованный, яркая личность, от которой веет таинственностью и опасностью — да, он меня зацепил.

Минуту Дэниел думал.

— Тогда не надо так странно себя вести, а то ты ему разонравишься.

— Видно со стороны, да?

— Мне видно. Я же знаю, какая ты на самом деле.

Эннели вдруг посерьезнела.

— Хотела бы я знать, какая я на самом деле. Вот что мне действительно нужно знать, вот чего мне так не хватало весь последний год. Мне нужна какая-то тайна, опасная тайна, красивые незнакомцы с темным прошлым. Я так сумбурно говорю, не знаю, понимаешь ли ты.

— Не совсем. Но неважно. Это твой выбор.

Эннели обняла его.

— Дэниел, — торжественно провозгласила она, — ты моя радость!

На следующий день, сказав сыну, что Шеймус пригласил ее в гостевой домик побеседовать об алхимических свойствах металлов и что вернется она, наверное, поздно, Эннели танцующим шагом выскользнула за дверь. Утром, когда она вплыла обратно, Дэниел варил овсянку.

— О нет! — схватилась за голову Эннели. — Не мать, а ехидна — ребенок голодает, а она где-то резвится всю ночь.

— Ого, — сказал Дэниел, — ты прямо сияешь. Видно, вы и правда хорошо порезвились.

— Ага. Мы построили замок, а потом сожгли.

— И вы занимались любовью?

— Еще как. Дико и нежно, жгуче и ласково. В один порыв, в одно дыхание.

Дэниел кивнул, не очень понимая мать, но видя, что она счастлива. Как только Эннели умолкла, он быстро вставил:

1 ... 4 5 6 7 8 9 10 11 12 ... 125
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?