– А мне не идут облегающие костюмы, – посетовала Лайла. – Я в них выгляжу как палка!

– Не могу поверить, что твой высокий рост тебя не устраивает, – сказала Бека. – Я могла бы убить кого-нибудь, чтобы быть такой же высокой, как и ты!

– Нет, не смогла бы!

– Ладно, почти такой же высокой, как ты!

Девушки рассмеялись. Затем они попрощались, пообещав позвонить друг другу позже. Бека долго смотрела вслед Лайле. Девушка шла к своему дому по заснеженной улице. Длинные волосы, собранные в конский хвост, были выпущены из голубой вязаной шапочки.

Бека повернулась и направилась на Фиар-стрит, думая о Билле и о вечеринке у Триш.

– Есть кто-нибудь дома? – крикнула она, входя на кухню и закрывая за собой дверь. В кухне было тепло и пахло корицей.

Ответа не последовало. Бека прошла через прихожую и направилась к лестнице на второй этаж, чтобы оставить рюкзачок с книгами в своей комнате. Вдруг она остановилась и прислушалась. Голоса наверху.

Голоса в ее комнате.

Это ее мама? С кем же она говорит?

Бека поднялась еще на две ступеньки и остановилась. Спрятавшись за вешалкой, девушка заглянула в свою комнату.

Дверь была полуоткрыта. Горел свет. Сквозь щель в двери Беке была видна часть ее кровати.

Кто-то ходил по комнате и разговаривал.

Кто же это мог быть?

Бека вышла из-за вешалки и заглянула внутрь.

Хани!

Стоя в полумраке коридора, Бека увидела, как Хани раскладывает какую-то одежду на ее кровати.

«Мою одежду! – догадалась Бека. – Что здесь происходит? Хани стоит в моей комнате и вынимает одежду из моего шкафа».

Теперь Хани исчезла из вида.

Бека слышала ее голос, но не могла разобрать слов.

Когда Бека снова увидела Хани, то сразу же узнала юбку. Ту самую серебряную юбку, которую она специально купила для вечеринки у Триш.

«Она носит мою юбку!»

Бека вцепилась в прутья вешалки обеими руками. Не веря своим глазам, она смотрела на происходящее в ее собственной комнате сквозь дверной проем.

«Она носит мою юбку!»

А также голубую шелковую блузку, которую родители подарили Беке на день рождения.

Хани снова пропала из поля зрения. Но Бека услышала, как со скрипом открываются ящики ее комода.

«Что она там делает? Почему она находится в моей комнате, примеряет мою лучшую одежду? И с кем, – недоумевала Бека, – с кем это она разговаривает?»

– Хани!

С бешено колотящимся сердцем Бека влетела в свою комнату.

– А, привет, – Хани перестала опустошать комод, на ее лице показалась широкая улыбка. – Вот ты и дома.

Бека уставилась на нее во все глаза, лишившись дара речи. В комнате царил жуткий беспорядок. Бека увидела, что Хани вынула из шкафа большую часть одежды и стопками сложила ее на кровати.

– Я… не знала, я не думала, что… – мямлила Бека, чувствуя, как ее лицо становится пунцовым.

– Твоя мама разрешила мне подождать тебя здесь, – сказала Хани небрежно. Она повернулась к Беке спиной и принялась закрывать ящики комода.

– Моя мама? Она дома?

– Нет, думаю, миссис Норвуд куда-то вышла.

– Тогда с кем же ты сейчас разговаривала? – спросила Бека, направляясь к своей кровати.

– Разве? – на лице Хани было явное замешательство. Она тряхнула головой, отбросив назад копну своих темно-рыжих волос.

– Я слышала, как ты с кем-то разговаривала! – настаивала Бека, разглядывая пустой шкаф для одежды.

– Нет. Это не я, – ответила Хани, улыбаясь. – Я здесь одна.

– Но… – Бека только сейчас поняла, что держит в руках свой школьный рюкзак. Она опустила его на пол и ногой задвинула под кровать.

– О, Бека, как мне нравится твоя одежда! – воскликнула Хани. Она крутилась перед зеркалом, рассматривая себя со всех сторон в серебряной юбке и голубой шелковой блузке. – У тебя всегда был потрясающий вкус! Даже когда мы были маленькими девочками, ты всегда знала, какую одежду стоит носить.

– Но, Хани…

– Невероятная юбка! – воскликнула Хани, не давая Беке возможности вставить хоть слово. Она еще немного покрасовалась перед зеркалом, затем подошла к Беке так близко, что девушка чувствовала сладкий запах жевательной резинки в ее дыхании. Беке стало неловко, и она отступила на шаг назад.

– Я купила эту юбку совсем недавно. Я даже ни разу не надевала ее, – сказала Бека упавшим голосом, не скрывая своего раздражения.

– А где ты ее купила? – защебетала Хани. – Конечно, не в нашем магазине. Ты не могла купить эту юбку в одном из этих гадких маленьких магазинчиков. Где, Бека? Ты должна мне сказать. Эта юбка такая сексуальная!

– В маленьком магазине в Старой Деревне, Петерманн, если не ошибаюсь, – пробормотала Бека.

«Это похоже на кошмарный сон! Это не может происходить наяву!» – в отчаянии думала она.

Хани, казалось, не замечала деликатных намеков девушки. Она снова направилась к зеркалу полюбоваться своим отражением в красивой одежде.

– Мне кажется, эта блузка сюда не совсем подходит. Что еще можно носить с этой юбкой?

– Не знаю, – сказала Бека. – Я собиралась надеть эту юбку на Рождество.

– Представляешь, – радостно закричала Хани, – у нас почти один размер. Мы можем вместе носить одежду, как тогда, в детстве!

– В самом деле? – Бека не знала, что сказать.

– У нас всегда была одежда на двоих. Мы часто менялись. Даже джинсами, даже носками. Это было так интересно, так увлекательно! – с воодушевлением рассказывала Хани. – Иногда мы даже не знали, чья это одежда. Мы были как сестры-близнецы.

«Как я могла забыть такое? – удивлялась Бека. – Все это так похоже на правду. Хани кажется такой искренней. Не думаю, что она умышленно говорит неправду. Может быть, она живет в мире своих фантазий?»

– Мне идет эта прическа? – спросила Хани, закрутив свои густые темно-рыжие волосы в жгут и уложив их валиком на затылке.

– Да, хорошо, – вяло откликнулась Бека.

– Ты даже не смотришь! – обиделась Хани. – Посмотри. А вот так? Или так?

Она опустила руки, и волосы дождем рассыпались по плечам.

– Будет неплохо, если ты соберешь их в хвост сзади и подвяжешь широкой лентой.

– Ты права! – радостно закричала Хани. – Ты всегда знаешь, что посоветовать в таком случае! Ты такая замечательная, Бека! – И Хани снова бросилась обнимать Беку. Девушка едва дышала.

– Не могу поверить, что мы снова лучшие подруги! – сказала Хани, высвобождая Беку из своих цепких объятий. – Я так счастлива, Бека, а ты?