потом всыпаем половину объема муки. Все хорошо перемешиваем.

Любую горизонтальную поверхность, где вам удобно будет лепить сырники (я это делаю на деревянной доске) посыпаем оставшейся мукой и выкладываем туда тесто.

Скатываем из теста колбаску диаметром около шести сантиметров. Нарезаем ножом небольшие шайбочки толщиной около двух сантиметров.

Каждую шайбочку слегка приминаем рукой, обваливая в муке. Вот таких шайбочек у меня обычно получается около 40 штук.

Обжариваем сырники на среднем огне до золотистой корочки.

Смело едим руками, обмакивая в сметану или варенье.

«Обеспечьте едой себя, потом ребенка»

Как я приучила детей к своему здоровому эгоизму

Хоть я и мать, но я по-прежнему тоже хочу лучшее и побольше. Впервые я четко это осознала, когда попробовала Мишкино фруктовое пюре из банки. Угадаете, какое самое вкусное фруктовое пюре? Яблоко с грушей. Вот интересно, почему эти фруктовые пюре мы начинаем пробовать, только когда сами становимся родителями? Как сейчас помню этот чуть терпкий вкус со сладостью в конце. И знаете что? С первой же ложки я поняла, что, пожалуй, съем эту банку вместе с Мишкой – одну ложку ему, одну мне, по очереди. И, видимо, мое желание приложиться к этой банке тоже передалось и ребенку: Мишка азартно раскрывал рот и искренне удивлялся, когда очередная ложка уходила мимо него. Со временем это превратилось в соперничество – кто ухватит себе побольше.

Главное – чтобы мать была сыта. Это мое политическое кредо, которое я возвела в главное правило счастливого материнства. Правило это распространяется не только на еду, оно гораздо шире. Я правда считаю, что сытая, а если глубже смотреть – счастливая мать – лучшее, что может быть у ребенка. Это, безусловно, залог его счастливого детства.

Помните, как нас всегда учили перед полетом в самолете? Первым делом нужно надеть кислородную маску на себя, а потом уже на ребенка. Сначала нужно осчастливить себя, потом детей. К сорока годам я это очень четко поняла, хотя пришла к такому подходу и не сразу.

Расскажу вам маленькую историю из мира животных. Когда Мишке было девять лет, а Гришке шесть, я завела Тосю. Я наверняка еще буду о ней упоминать, сейчас скажу лишь, что Тося – бастардина[1], я ее взяла щенком у друзей на фоне развода и свистящего котелка (не в себе была явно, крыша поехала). Когда Тосе исполнилось четыре месяца, стало понятно, что без помощи кинолога не обойтись, и я пустилась во все тяжкие: всеми силами пыталась найти с Тосей контакт, научиться всем вместе жить, не позволяя ей сожрать весь дом. Одна из проблем, которую мы решали с кинологом, была связана с отношением собаки к шестилетнему Грише: Тося его хватала все время за штанины, не слушалась совсем, вообще не считала его человеком. Нас с Мишкой она принимала за равных, – что меня, кстати, тоже не устраивало: ничего себе, на равных, собака какая! – а вот Гришу считала, видимо, щенком. И кинолог предложил мне сыграть в социальную игру.

Мы сели в круг, Тосю поставили в центре. Я взяла в руку немного ее любимого собачьего лакомства, поднесла к ее носу, она смиренно ждала, пока я ей разрешу его съесть, но я не разрешила и передала это лакомство Мишке. Он проделал то же самое и передал его Грише. Гриша поступил так же. Тося обалдела. Оказалось, что Гриша обладает теми же правами, что и мы с Мишкой. А она, Тося, очень любимая нами собака, но мы, втроем, те, кто ее кормит, поит и заботится о ней, имеем больше прав. Больше обязанностей, но, как следствие, и больше прав. После этой игры Тося начала относиться к Грише совсем по-другому.

Понятно, что отношения с детьми не нужно приравнивать к отношениям хозяина с собакой. Но главное здесь для меня следующее: у меня больше обязанностей и больше прав по отношению к моим детям, поэтому я по праву забираю себе бóльший кусок пирога. Только услышьте меня правильно: не все съедаю, а детям крохи, а не отдаю всю себя в угоду детям. Чувствуете разницу? Я первая пробую, я кладу еду сначала себе, а не «моему маленькому котеночку, которому нужно обязательно первому попробовать этот тортик».

С тех пор как я поделила с Мишкой его первый банан, а потом и его вкуснейшее грушево-яблочное пюре, я поняла, как важно не забывать про себя, как важно не потерять себя в ребенке, не принести ему себя в жертву. Почему вдруг ребенок стал бы мне предлагать свою еду и вообще заботиться обо мне, если бы я его не приучила с детства, что у меня тоже есть желания и потребности, и они в разы больше его потребностей и желаний. И главное – это нормально, понятно и обоснованно.

Еще один момент: выбирая фрукты в магазине, я не спрашиваю, что именно хотят купить дети: буквально, что они любят и хотели бы поесть. Мы обсуждаем, что МЫ будем покупать, учитывая, что у всех РАЗНЫЕ ВКУСЫ. Я сразу беру, например, грейпфрут, потому что я его люблю, приговаривая, что слава богу, что вы, дети, его не едите – наконец-то съем все сама в один присест. А потом мы берем их любимые яблоки и бананы, рассчитывая на всех, потому что и эти фрукты я буду есть. Никогда не откажусь от грейпфрутов только потому, то дети их не едят. Я ем и не собираюсь от них отказываться. Это дети пришли в мою жизнь – ура им! – а не я в их. Так что им придется смириться с моими привычками и вкусами.

В магазине, кстати, у меня всегда веселье по поводу красного перца – я всегда приговариваю: «Не помню, кто из вас не любит перец, но все равно возьму, потому что другой наверняка съест». А они мне хором напоминают: «Ну мама, ну сколько можно, ну запомни уже, что я (не) люблю перец!» Я же продолжаю путать.