Заметив, как скакануло его настроение и я нахмурилась в ответ.

—Леди Лоллиана Люциуфус — протянув ему руку для пожатия — приятно познакомиться.

—Герцог Абигор Люциуфус — в такой же манере протянул руку он — приятно познакомиться.

И оба весело рассмеялись, казалось, эта маленькая сценка снесла напряжённость, которая образовалась, как только остались наедине.

—Для чего ты изменила традиционную клятву?— и снова изучающий взгляд, который словно сканер впитывает все погрешности в ответе.

—Для того что я хочу любить и быть любимой, хочу СЕМЬЮ. Для меня семья — это непустой звук. И за своё я буду биться до конца.

Подойдя ко мне вплотную, пальцем провёл по моей губе вызывая толпы мурашек по всему моему телу и прошептал:

—Ты так быстро упорхнула с балкончика, но сейчас я не позволю тебе убежать.

И после этих слов поцеловал меня, жарко, настойчиво, словно путник, который пришёл на колодец и не может напиться.

Между поцелуями прошептала ответ:

—И пытаться не буду.

Он отнёс меня на постель уже практически раздетую…Быстро раздевшись вернулся ко мне и снова поцеловал со страстью, и я не с меньшей страстью отвечала ему в ответ…

Абигор.

Всю неделю работал не покладая рук, вызовы шли практически со всех планет: то тут-то там вспыхивали конфликты, которые я был обязан урегулировать.

Плюс охрана дворца и Люцифера была в приоритете, подготовка охраны к балу шла полным ходом, каждого стражника проверял на лояльность и только потом ставил на пост охраны.

В день бала одевшись, переместился во дворец и первым делом пошёл проверять посты.

Машинально отмечая мельчайшие детали давал указания и делал перераспределения.

Попал на сам бал, уже когда все начали танцевать, ну а я решил подышать свежим воздухом на балкончике, который не особо пользуется спросом.

Неожиданно впорхнула демонесса в очень смелом наряде и, прикрыв глаза, сказала:

—Фух-х-х как хорошо.

Хорошенькая, отметил про себя, а когда посмотрел в глаза, что — то перевернулось во мне, и отчётливо услышал запах возбуждения девушки, которая залипла на мне взглядом.

Проговорив чушь, что не скомпрометирую, мне очень хотелось сделать, наоборот, поборов свою возбуждённость, поддержал разговор, мечтая уже о другом и в другой плоскости, и не удержавшись поцеловал. И меня не оттолкнули, а, наоборот, со страстью ответили.

Мне сорвало голову ароматом её страсти, подхватив за ягодицы, я крепко прижал к себе, давая ей ощутить, насколько она меня возбудила. Ласкаясь и, теревшись, об меня она запустила свои пальчики мне в волосы, и пропуская волосы сквозь них, меня прошибло возбуждением от этой незатейливой ласки.

Срывая стоны с губ друг друга, мы упивались взаимной страстью, пока волшебство не прекратилось и девушка, отпрыгнув от меня с напуганными глазами, сбежала…

Демоница, на удивление вперёд меня пришла в себя и попятившись скрылась за дверью.

Я секунду обдумывал, насколько, она снесла своей страстью мою хвалёную выдержку, ведь ни на поле боя, ни в постели я ни разу не терял бдительности, а тут накрыло.

Выскочив следом за демоницей, я не успел её поймать, она растворилась в толпе, сдержав трансформацию, я издал рык от потери добычи…

Когда Люцифер вызвал меня и толпа скандировала моё имя, я жадно всматривался в толпу, желая увидеть хрупкую фигуру, мысленно подбадривая себя, что ей от меня не скрыться, найду даже под землёй.

И когда в ответ на имя своей будущей жены вышла моя потеряшка… я был не меньше удивлён чем она.

Когда читал отчёт Аргамона я, прозвал её бледной тарпой, ох как я ошибался, она не тарпа, она Кишма (Чёрная пантера размером с лошадь, и вместо шерсти, толстые наросты кожи, как панцирь).

Ещё раз удивила, когда изменила клятву, ещё никто и никогда не давал обещания любить мужа Тьме.

Вернувшись домой уже с женой, я задал ей вопрос, на который получив ответ, снова поддался чарам страсти.

Больше ты от меня не убежишь.

Где — то на другом конце континента…

В полутёмном подвале за руки висит девушка на цепях, её мучитель — демон в полной боевой трансформации с плёткой в руках, наносит ещё один кровавый след по спине, кожи которой уже не видно из — под кровавых струек…

Жертва будто не чувствовала той боли, которую ей наносили и стонала не от боли, а от кайфа, переполнявшего её.

—Ещё, пожалуйста, я хочу ещё….

Просила жертва своего мучителя, и он не заставил её ждать, подойдя к ней, жадно начал слизывать струйки крови, стекающие по спине девушки.

Широко разведя ноги жертвы, заковал их в кандалы. Подойдя к ней резко насадил на свой эрегированный член, разрывая внутренности, вдалбливаясь в тело несчастной, которая стонала ещё больше и не понимала происходящего.

Руки мучителя переместились на её шею, сдавливая всё сильнее и сильнее одновременно тараня её лоно, которое уже напоминало кровавое месиво.

Рык разрядки мучителя совпал с еле слышным хрустом шеи жертвы.

—Снова кукла сломалась,— брезгливо скинув мёртвую девушку с себя, демон пошёл на выход,

оставляя мёртвое тело висеть на цепях.

Выйдя на улицу, демон направился к речке, находившейся недалеко от того места, где он был, с разбегу нырнул в воду, и помывшись от крови, вернулся в человеческую ипостась.

Не считая мерзкую ухмылку, неприятно исказившую его лицо, то его можно было бы считать симпатичным — подтянутый лет тридцати, светлые волосы и ярко-синие глаза.

Все его движения были чёткими и выверенными, выдавая его высокое происхождение.

Одев запасную одежду, спрятанную в схроне, он, напевая весёлый мотивчик, направился к доракху, который дожидался неподалёку.

Проехав некоторый путь, остановился около особняка, и позвав служку кинув ему поводья:

—Накормить посытнее, хорошо потрудился сегодня Некрон.

Зайдя к себе в особняк, зашёл в гостиную, где его уже дожидался суховатый старичок, который бодро вышагивал по комнате.

—Зачем домой пожаловали?

—Меня отправил мессир, который передал, что венчание состоялось, и он очень недоволен тем, что известная вам демонесса каким — то образом осталась жива.

—Что от меня требуется? Исправить?

—Нет, что вы милорд, на этом этапе вы уже провалились, пока выжидаем. Все новые инструкции получите через несколько дней.

И старичок, откланявшись, ушёл восвояси.

А мужчина, ещё долго хмурясь, смотрел в окно и было видно, что его размышления отнюдь не были самыми благочестивыми.