— Вы Марк Уиндем? — осведомился Баджи.

— Да.

— Старый граф называл вас “сыном дьявола”. Марк усмехнулся.

— Дядя любил преувеличивать.

— Так говорите, что ее отец умер?

— Да, и прошло уже шесть месяцев с его смерти. Несчастный случай, он был выбит из седла. Но почему вы так настойчиво расспрашиваете меня? Она еще здесь? Вы ее слуга?

— Потому что никто из вашей семьи никогда не приходил к нам. Может быть, это и странно, но мы уже и не думали, что это случится. Так, значит, граф умер внезапно, несчастный случай? — Дождавшись кивка Марка, Баджи продолжил:

— Дукесса как-то рассказывала мне о вас. Но очень немного. Я лишь знаю, что благодаря вам к ней приросло имя — Дукесса и что вы — “сын дьявола”. Не думаю, сэр, что она очень обрадуется вам.

Марк рассмеялся.

— Мне нет дела до ее симпатий или антипатий. Я приехал сюда лишь узнать, все ли с ней в порядке.

— Вам не стоит утруждать себя беспокойством.

— И она ни в чем не нуждается?

— Разумеется, нет.

— Но как ей удается содержать этот коттедж?

— Об этом, сэр, — ответил Баджи, становясь внезапно строгим как епископ, — вам лучше спросить у самой мисс Кокрейн.

— В таком случае, может быть, вы пригласите меня войти? Я бы очень хотел поговорить с ней. Вы, очевидно, ее слуга? — опять поинтересовался Марк.

— Я — Баджи и помогаю Дукессе вести хозяйство так же, как раньше, когда была жива ее мама. — Он наконец сделал шаг в сторону, предоставляя Марку возможность войти.

Минуя небольшой коридорчик, они очутились в прихожей, перед лестницей, ведущей на второй этаж. Марк уловил запах жареной дичи. От соблазнительного запаха у него буквально слюнки потекли. Вдруг он уловил звуки тихой мелодии. Песенку пела женщина.

— Подождите здесь, сэр, — сказал Баджи и, открыв дверь справа, мгновенно исчез за ней. Мелодия оборвалась.

Марк чувствовал себя голодным, усталым и не мог поверить, что его заставляет ожидать в тесной прихожей какой-то слуга. Но не только это выглядело странным Марка очень удивил язык слуги — он говорил по-английски не хуже иного джентльмена, окончившего Итон.

Ладно, главное, что Дукесса окружена по крайней мере домашним уютом. И она не одинока. Но вопрос о том, кто оплачивал содержание коттеджа, вновь возник у него в голове. Невероятно…

Наконец дверь, за которой скрылся Баджи, приоткрылась.

— Можете войти, сэр, — пригласил слуга. — Мисс Кокрейн готова принять вас.

"Дукесса”, — раздраженно подумал Марк, не ожидавший подобных церемоний.

Комната оказалась небольшой, но очень приятной и комфортабельной. Она была обставлена и с любовью, и со вкусом. Первое, что бросилось в глаза Марку, — кипы газет рядом с кушеткой. Газеты он заметил даже раньше самой Дукессы, их было слишком много, стопка на стопке. Казалось, их копили лет пять.

Перед ним стояла самая прекрасная девушка, которую он когда-либо встречал в своей жизни. Марк вспомнил свое предсказание: тогда ей было всего тринадцать… На ней не было ничего роскошного — скромное платьице из серого муслина с воротом под горло и длинными рукавами с манжетами, плотно облегавшими запястья и застегнутыми на пуговки. Ее блестящие черные волосы были сплетены в косу и уложены вокруг головы. Никаких драгоценностей, а на щеке красовалось пятнышко от чернил. Она встретила его спокойным, уверенным взглядом, по своему обыкновению молча.

— Что ты делаешь с этими газетами? — вымолвил он первым.

— Прежде всего здравствуй, Марк!

— Здравствуй, Дукесса! Разумеется, следовало начать с Она едва заметно кивнула.

— Баджи сказал, что мой отец умер и поэтому обо мне все забыли. Как бы то ни было, но я осталась одна, и уже ничего нельзя изменить.

— Прости меня, Дукесса. Криттакер был совершенно выбит из колеи и не напомнил мне о тебе. Я думал, тебя уже как-то устроили. Сейчас я приехал за тобой, и мы вместе отправимся в Чейз.

Она нахмурилась, продолжая оставаться неподвижной. Он с горечью отметил, что девушка не поцеловала его в знак приветствия. Черт возьми, могла хотя бы подать руку, ведь в конце концов она его кузина. Неужели Дукесса совершенно не рада его приезду?

Вдруг он осознал, что девушка находится в глубоком шоке. Сначала смерть матери, потом — отца… И все это меньше чем за неделю.

— Прости. Я принес тебе печальную весть. Твой отец даже не успел почувствовать боль. Смерть была быстрая и легкая. Я понимаю, что мои слова не могут принести тебе облегчения. Сожалею, что вынужденно причинил столько боли. Но жизнь продолжается, и надо думать о дальнейшем устройстве.

— Спасибо, что ты рассказал мне обо всем. Я боялась услышать от тебя другое. Мне казалось, он сознательно хочет забыть о моем существовании, чтобы я не напоминала ему о счастливом прошлом, о его любимой.

— Теперь ты должна знать, что это не так. Он никогда бы не бросил тебя.

В открытой двери показался Баджи:

— Гусь уже готов, Дукесса. Он уже на блюде в окружении печеного картофеля и свежих зеленых бобов. Картофель приправлен мелко нарезанной петрушкой. Кроме того, я приготовил пирожки с яблоками, твои любимые., Его сиятельство присоединится к тебе? Сейчас как раз время обеда. Она рассеянно кивнула.

— Вы успели проголодаться, сэр?

— О да! Я был весь день в пути. Но не сможет ли кто-нибудь позаботиться о моем жеребце?

— Придется вам сделать это самому, сэр, — ответила она. — Баджи слишком занят сейчас.

— Понятно, — ответил Марк и, развернувшись на каблуках, покинул комнату. Баджи крикнул ему вслед:

— Позади коттеджа есть навес, вы можете привязать его там.

Марк не имел ничего против того, чтобы самому позаботиться о своем жеребце, и занялся им, не переставая удивляться положению Дукессы. Ее слугой был человек, говоривший по-английски как истинный джентльмен; изощрялся в кулинарном искусстве… Внешность у него была не слишком приятной, но он казался сильным, как кряжистый дуб. По возрасту он годился ей в отцы, но он ведь не был ни ее отцом, ни даже отдаленным родственником, насколько всем известно. Почему же он так заботился о ней? В его лице Дукесса явно имела защитника.

А он-то, Марк, боялся, что она умирает от голода. Нет, она спокойно мурлычет какую-то песенку. Девушка прекрасна так, как он и вообразить не смел.

Насколько ему известно, у ее матери не было средств, дававших возможность жить самостоятельно.

Какое, же богатство могло вдруг свалиться на нее?

Марк отодвинул от себя тарелку, удовлетворенно вздыхая. Дукесса тоже успела закончить трапезу и сидела опять спокойная и невозмутимая, будто его приезд не произвел на нее никакого впечатления. Во время обеда она сохраняла выжидательную позицию, умело выдерживая паузы. Такой он всегда и знал ее. Она лениво поворачивала в пальцах бокал с вином. Марк заметил, что он был отличного качества, из прекрасного хрусталя и, должно быть, стоил несколько гиней. Таким же был и его бокал — очевидно, имелся целый набор таких. Но кто же платит за все это? Мужчина, с которым она привыкла обедать?..