опишешь. Такой закалки не было больше ни у кого из ныне живущих. Отсюда и все вышеперечисленные качества.

Одно плохо — все они были уже в возрасте, часто обременены болезнями и не могли работать столь эффективно, как раньше. Плюс естественный возрастной консерватизм.

Тем не менее, дело двигалось.

Только сейчас, глядя на этих людей, я начал по-настоящему понимать воспитательное значение Трёх Больших Дел, которые должен был совершить каждый юный гарадец перед вступлением во взрослую жизнь. Эти испытания, которые требовали от юношей и девушек напряжения всех своих сил — как душевных, так и физических, испытаний, зачастую связанных с риском для жизни и здоровья, давали ту самую закалку, о которой я говорю. По крайней мере, похожую на неё.

Нечто подобное я намеревался ввести в Школе новых людей, которую ещё предстояло организовать. Благо подобные и другие прогрессивные идеи по воспитанию нового человека витали в воздухе и даже воплощались на страницах советских научно-фантастических книг у того же Ивана Ефремова и братьев Стругацких, которых, как и других глубоко мыслящих писателей и деятелей культуры, я намеревался активно привлечь к созданию ШНЛ.

Но пока всё время отнимали слоны по имени Космос и Энергетика, а также черепаха Безопасность, работа с которыми довольно быстро начали давать видимый результат. Понятно, почему.

Гравигенератор и, неразрывно связанная с ним сверхпроводимость при комнатной температуре. Не на бумаге, а — вот оно, в материалах и действует!

К космосу мы еще вернемся, поговорим об энергетике и безопасности (на этот раз без злоупотребления прописными буквами).

После знаменитого совещания в Совете министров СССР, о котором я уже упоминал и сразу после посещения Дубны, у меня состоялся разговор с Непорожним Петром Степановичем — министром энергетики и электрификации СССР.

К тому времени я стал обладателем четвёртой «корочки» от Совета министров, так что попасть в известное здание на проспекте Маркса проблем не представляло.

Паркет, ковровые дорожки, деревянные панели, приёмная… За последнее время хождение по высоким кабинетам (включим сюда и недоброй памяти посещение штаб-квартиры ЦРУ в Лэнгли) стало привычным. Даже хороший итальянский костюм пришлось купить вместе с соответствующими рубашками в качестве рабочей одежды и научиться завязывать галстук. Благо, с моими нынешними связями это особых проблем не доставило. Покупку костюма я имею в виду, с галстуком неожиданно возникли трудности — оказалось, что папа его завязывать не умел. Точнее, умел, но каким-то совсем простым узлом, который я сходу обозвал «колхозным» — это словечко частенько употребляли кушкинские пацаны в значении «немодный», «устаревший» и даже «убогий». Как немедленно выяснилось, мама тоже не умела.

— Чего ты хочешь? — чуть было не обиделся папа. — У военных галстук на резинке, а гражданский костюм я последний раз надевал лет десять назад. Тогда же и галстук завязывал.

— Могу по соседям поспрашивать, — вызвалась мама. — Кто-нибудь наверняка умеет.

— Попроси дедушку Лёню научить, — сказала Ленка. — Он должен уметь.

— Какого дедушку Лёню? — обеспокоилась мама. — Нет у нас никакого дедушки Лёни. Дедушка Лёша есть и дедушка Ваня.

— Есть, — затараторила Ленка. — Дедушка Лёня Брежнев! Он как-то звонил, вас не было, я трубку взяла, спросила, кто говорит, как вы учили. Он спросил, кто у телефона. Я сказала, что Лена. А я дедушка Лёня, сказал. Я спросила, какой дедушка Лёня, у нас только дедушка Лёша и Ваня, как мама сейчас сказала, а он говорит, — дедушка Лёня Брежнев. Вот! — и Ленка торжественно оглядела всех нас троих, потерявших дар речи.

Сама того не подозревая, Ленка натолкнула меня на мысль, и я позвонил Петрову.

— Приезжай на Лубянку, — весело согласился товарищ майор. — Научим. Сотрудник Комитета госбезопасности, пусть и нештатный, должен уметь всё.

Так что завязывать галстук разными узлами меня научили Петров с Бошировым, которые устроили из этого целое театральное представление в своём стиле.

А куда деваться? Поначалу ходил всюду в своей американской одежде (джинсы, футболка, кроссовки), но быстро понял, что русская пословица «по одёжке встречают, по уму провожают» не утратила актуальности. Если хочу, чтобы дело двигалось быстрее, не фиг бравировать своей раскованностью и небрежностью в одежде. Взрослые серьёзные дяди ходят в костюмах? Так здесь положено? Вот и ты ходи. Ничего, привык, даже понравилось. Нечто вроде униформы, которая дисциплинирует сама по себе. В конце концов, Кемрар Гели тоже носил когда-то в прошлой жизни униформу. Пусть гораздо более свободного кроя, нежели современные земные мужские костюмы, и галстук к ней не был предусмотрен, но всё же.

Пётр Степанович Непорожний — седовласый, гладко выбритый, улыбчивый человек лет шестидесяти — встретил меня без пиджака, который висел у него на спинке стула. Верхняя пуговица белой рубашки, как я заметил, была расстёгнута, а узел модного галстука расслаблен. И то сказать, — лето в Москве ещё не кончилось.

— Так вот вы какой, Сергей Петрович, — произнёс, поднимаясь мне навстречу. — Молод, молод. Здравствуйте!

Рукопожатие у него было в меру крепким, уверенным. Золотая середина.

— Можно на «ты» и просто Серёжа, — сказал я привычно и так же привычно оценивая ауру министра (давно взял это за правило). Хорошая аура, чистая. С этим человеком можно иметь дело.

— Что ж, как скажешь, — быстро согласился Непорожний и, словно отвечая на мои мысли, продолжил. — Давай сразу к делу. Как всегда, их невпроворот. Про твои четыре слона и одну черепаху я запомнил. Остроумно, наглядно и во многом верно. Меня, как ты понимаешь, интересует мой слон.

— Энергетика, — кивнул я. — Естественно. Прямо сразу могу вам предложить сверхпроводимость. Да вы, наверное, и сами понимаете.

— Понимаю. Но гравигенераторы мне тоже пригодятся.

— Они всем пригодятся, — сказал я. — Однако для начала нужно наладить их выпуск. Этим уже занимаются, но на то, чтобы выйти хоть на какие-то значимые объёмы, требуется время.

— А сверхпроводимость — вот она, — закончил он мою мысль. — Бери и пользуйся.

— Не совсем так, но…

— Близко, — закончил он за меня. — Если четырнадцатилетний мальчишка сумел в каком-то