нельзя будет прокормить. Следовало бы всерьез подумать, не будет ли более гуманным решением ликвидация евреев, по крайней мере непригодных для работы, с помощью быстродействующего средства. В любом случае это было бы лучше, чем позволить им голодать[30].

Такое «быстродействующее средство» уже имелось — своего рода готовый молоток, для которого евреи оказались поставленным под удар гвоздем. Газовые камеры, которые предстояло использовать для уничтожения евреев в лагерях смерти, впервые были применены зимой 1939/40 г. с целью «эвтаназии» огромного количества умственно и физически больных взрослых людей[31] — по программе, задуманной Гитлером, вероятно, еще в 1935 г.[32] Шесть возглавляемых местными врачами центров для убийств по медицинским показаниям принимали машины с пациентами-инвалидами со всего Рейха.

Первые удушения газом евреев — просто потому, что они были евреями, — провели на территории Германии в 1940 г. в ходе реализации относительно небольшой части этой программы «эвтаназии»[33]. В то время как нееврейские пациенты отбирались для «эвтаназии» после беглого медицинского осмотра, пациентов-евреев отправляли в центры убийств по медицинским показаниям в особых эшелонах без какого бы то ни было медицинского предлога. Эти евреи вместе с приблизительно 70 000 больных и инвалидов[34] были умерщвлены в газовых камерах, замаскированных под душевые. Летом 1941 г. Гитлер распорядился остановить программу «эвтаназии», но при этом изменился только состав жертв. Врачи, ранее привлеченные к «эвтаназии», теперь периодически посещали концентрационные лагеря, где отбирали заключенных для доставки в центры убийств по медицинским показаниям, чтобы сократить количество потенциальных нарушителей режима и заключенных, не способных к труду[35]. И в этом случае евреи подлежали селекции[36], но только как одна из групп в составе многих других, отбиравшихся для этого «особого лечения».

Историки продолжают спорить о том, когда именно было принято решение применить эту технологию для того, чтобы раз и навсегда закрыть «еврейский вопрос». Так или иначе, летом или осенью 1941 г. методы, разработанные для масштабной «эвтаназии», и политика массового уничтожения, которая проводилась на территории Советского Союза, были объединены, и в результате возникло то, что теперь известно как «окончательное решение».

Консультанты из «T-4» — так называлась программа «эвтаназии» — прибыли в Люблин для создания центров уничтожения[37], которым предстояло реализовать государственную программу, позднее получившую название «Операция Рейнхард» (в честь организатора «окончательного решения еврейского вопроса» Рейнхарда Гейдриха, убитого диверсантами)[38]. Почти весь персонал центров уничтожения был набран из числа сотрудников программы «T-4»[39]. Вместе с ними на вооружение были взяты их методы и процедуры[40]: газовые камеры, замаскированные под душевые, шкафчики, в которых жертвы оставляли свои ценности на «хранение», и т. п.

Освенцим был построен в 1940 г. как концентрационный, то есть тюремный, лагерь — лагерей смерти тогда еще не существовало. Тюремные лагеря, называемые концентрационными (аббревиатура KZ), в целом еще не были задействованы в реализации «окончательного решения»: в них не было газовых камер, а крематории были рассчитаны на гораздо меньшее количество трупов. Сегодня эта разница понятна не всем как раз потому, что Освенцим обзавелся центром уничтожения после сооружения Освенцима-Биркенау, где газовые камеры заработали в начале 1942 г.[41] Когда Морген посетил Освенцим в ноябре 1943 г., эти газовые камеры еще действовали, но центры уничтожения «Операции Рейнхард» были закрыты.

Морген сказал, что, столкнувшись с фабрикой массовых убийств в Освенциме-Биркенау, он начал «думать, что можно с этим сделать». Его должность позволяла ему сделать хоть что-то — в конечном итоге малоэффективное, но тем не менее требующее смелости. И его выбор не был так очевиден, как может показаться после знакомства с его же показаниями на процессе во Франкфурте. В конце концов, он был прежде всего эсэсовцем и пришел к этому выбору, руководствуясь вовсе не теми предпосылками, которые представлялись бы естественными людям, слушавшим его в суде в 1964 г. Понять, как и почему был сделан этот выбор, можно только в свете его примечательной карьеры эсэсовского судьи.

2. Эсэсовец

В сентябре 1945 г. Морген сдался Корпусу контрразведки в Манхайме[42]. Американцам он заявил, что был свидетелем военных преступлений; те заподозрили Моргена в том, что он сам мог быть военным преступником.

Морген принес с собой ряд документов, касавшихся его службы, включая отчеты о расследованиях и обвинительные заключения против членов СС[43]. В течение трех лет, проведенных Моргеном под стражей, его активно допрашивали; кроме того, был обнаружен еще ряд документов, проливавших свет на его деятельность во время войны.

Корпус контрразведки начал допрашивать Моргена 30 августа 1946 г. Допрос начинается с рассказа Моргена о его образовании и вступлении в СС[44]:

Я родился 8 июня 1909 г. во Франкфурте-на-Майне. Мой отец — машинист локомотива. Я ходил в школу во Франкфурте. Перед университетом я полгода проработал в банке стажером. Затем учился во Франкфурте, Риме, Берлине, Гааге и Киле. До этого, еще в школе, я побывал во Франции в качестве учащегося по обмену. Как видите, я, начиная со школьных лет, уже интересовался международными отношениями. Во время учебы в университете я также был членом Панъевропейского союза. Я был членом Немецкой народной партии. В мае 1933 г., по совету родителей, я вступил в [нацистскую] партию, хотя не был ее функционером. В том же году я стал членом СС. В то время я был студентом, учился последнее полугодие, и нас принимали в СС без особых вопросов.

В: В каком качестве? Вы состояли в какой-то организации?

О: Это был так называемый Государственный совет по оздоровлению молодежи. Тогда говорили, что книги развивают слишком односторонне, что нужно уравновесить это чем-то физическим. […] Там были тренировки. Затем они сказали: тебе нужна пара сапог. Ты должен показать чувство принадлежности. И тебе нужна коричневая рубашка. Так это все и происходило. И прежде чем ты это осознавал, ты уже был с ними. В тот период у меня не возникало ни сомнений, ни колебаний, потому что Гитлер подчеркивал, что все, чего он хочет, это использовать свою власть и направить свою политику на дело мира. Он снова и снова говорил: «Я сам сражался на фронте [на Первой мировой]. Я знаю ужасы войны. Все, что нужно людям, все, что нужно миру, — это мир». […] Все это было так убедительно, и никто не мог представить, что этот человек поведет нас к новой катастрофе.

Морген обратил внимание следствия на то, что он написал книгу на тему «Военная пропаганда и предотвращение войны». Книга