- Банька. Хочешь попарю? Четвёртая перемена как раз.

- После трёх же нельзя. – Лида вспомнила бабы Полины наставления. – Четвёртый пар для особых... гостей.

- Ты и есть моя гостья, - усмехнулась женщина и примолкла.

- Спасибо. Я лучше просто посижу, - торопливо заверила Лида.

- Ну, сиди. Ты откуда сама?

- Из... Глуши! – быстро нашлась Лида. – Гадать собиралась.

- У проруби, значит. Зачем тебе?

- Да так. Мы в фанты играли. Мне и выпало погадать.

- Много там собралось?

- Порядком, - Лида не сразу сообразила про что был вопрос.

- А про меня и не вспомнили! – в голосе женщины прозвучала досада. – Как попариться – так ко мне. А на досветки не позвали.

Она всё стояла подле окошка, и Лиде никак не удавалось рассмотреть её получше. Худая и сутулая, в простом неприметном платье. Волосы спрятаны под платок. А на шее будто широкий шарф. Зачем он ей в бане?

- Тебя как называть?

Задумавшись, Лида едва не пропустила вопрос.

- Полиной, - произнесла первое имя, что пришло в голову. – А вас?

- Забыла я, - вздохнула женщина. – За столько-то лет.

Она подошла поближе, присела на доску.

Лида только теперь поняла, насколько она стара. Кожа на лице провисла тряпочкой, уголки губ свело скорбной гримасой.

- Небось сказы говорили? – пригорюнилась безымянная. – Люблю я былички. Много их знаю. Хочешь, расскажу какую? Всё веселее сидеть.

- Я скоро пойду, - пробормотала Лида, словно извиняясь.

- Иди. Шуликуны заждались.

- Но мне нужно... – начала было Лида, да женщина её перебила. – До свету будут рыскать. Так что не торопись. Послушай лучше, что расскажу! История давняя.

- Хорошо, - покорно кивнула Лида. – Начинайте.

И хотя ей хотелось поговорить совсем о другом, со вздохом приготовилась слушать.

Женщина, однако, не торопилась. То ли вспоминала подробности, то ли задумалась о чём-то своём.

В дверь баньки поскреблись. От окошка донёсся шепоток и сдавленное хихиканье. Шуликуны всё так же караулили Лиду.

- С рассветом уйдут, с рассветом уйдут, - словно мантру забормотала Лида утешительные слова и пропустила начало рассказа.

- ... банька была у соседа. Пускал всех желающих. Плату брал, да. Как же без платы. Вот одна и сподобилась на Святки-то. Попросилась к нему попариться. Как раз под четвертую перемену... Ты вот ушлая. Про запрет знаешь, стережёшься. А она отчаянная была – пойду, говорит, и всё. Ну, зашла, разделась... А там как застукочет! Как пойдёт ходуном ходить! И камни полетели. Один в неё и попал. Прямо по лбу. Очнулась среди пара – не вздохнуть, не шевельнуться. Смотрит – баба ползёт из-под каменки. А за ней волоса тянутся – длинные, чёрнющие. Змеёй извиваются, будто сами по себе. Подползла баба и стала этой шею обматывать. Волосами своими. А как обмотала в половину длины – взяла да придушила!..

- Волосами? – ахнула Лида.

- Волосами. Они что верёвка были. Жёсткие. Крепкие. Ну, вот значит... Смекнул мужик, что неладно и соседей зазвал. Те - в дверь, а их не пускает. Те за топор – а он оскальзывается и всё тут. Ну, одна знающая принесла мака заговоренного. Сыпанула с приговором. Дверь с петель и снесло. Сунулись внутрь, а там – эта. Придушенная лежит. А вместо верёвки – волоса!..

Рассказчица вздохнула и смолкла.

- Откуда же вы узнали подробности? – не собиралась, но спросила Лида.

- Да сама всё видала. Оттуда и знаю. С той поры и ношу её. До того шею давит!

Женщина попыталась оттянуть шарф, а Лида вдруг отчётливо поняла, что вовсе не шарф то! Не шарф! Чёрные волосы обхватывали шею женщины тугой петлей, свисая концами на спине.

- А ты сама-то из каких будешь? – женщина придвинулась поближе. - На утоплую не походишь. Для погостной слишком резва.

Глава 7

Николай проспал целый день – после визита в дом к тётке Тае его одолела маята.

Поджидающая его у двери заполоша только глянула и сразу сказала:

- Маята на тебе, Николаша! Наслала гадюка пакость!

-Ты про Таю? – Николай протяжно зевнул. - Разве она умеет такое?

Захотелось немедленно прилечь и забыться. Словно он пару ночей не спал.

Заполоша забегала вокруг, потянула его за штанину:

- Заходь, заходь скорее! Неча пороги топтать!

Николай послушно ввалился в дом, скинул кроссовки и куртку. Дальнейшие действия представлялись ему смутно. Что делал перед тем, как уснуть, Николай вспомнить не мог.

Разбудил его тихий разговор – домовые принимали гостя.

Рассевшись возле печки кружком, они негромко пререкались о чём-то. Заполоша возмущённо махала крыльями, Тихон гудел недовольное. Их собеседник, лохматый дедок, утвердительно тряс головой и бубнил без умолку:

- Птичья костка нужна! От чёрного петуху! Другая не вывезет!

На голове у деда криво помещалась старая ушанка, мех ветхого тулупчика свалялся в комки. Перед ним на полу шевелилось что-то вроде сизого облака. Николай не сразу сообразил, что то дедова борода.

- Так таки от петуху? – с сомнением спрашивал Тихон. – А курячья чем плоха? Как раз в печи бульон поспевает.

- Всем хороша. – потянув воздух, дедок громко икнул. – Заполоша хозяйка знатная!

- Да что я-то... – прикрылась крылышком заполоша. – Делов-то бульон сготовить. Курицу Николаша привёз, а с остальным печка справится.

- Угостили бы, что-ль... – дедок вздохнул и поворошил бороду.

- Сначала хозяин отведает, а мы опосля.

- А оставит ли? – усомнился дедок.

- Оставит. Он добрый. И мясца не пожалеет. Тогда и косточку выберем.

- Не пойдут такие. От чёрного петуху костка нужна! – снова загундел дед. – Который под банькой закопан, у входу.

- Для чего вам такая кость? – Николая разобрало любопытство.

- Николаша проснулся! – тут же замельтешила заполоша. – Сейчас на стол соберу... супец подоспел...

- Тащи свой супец, – потянулся Николай. – Все и отужинаем. У вас, вижу, гость...

- Бадюля завернул, - прогудел Тихон. – Давненько не видались.

Дедок привстал с пола и почтительно поклонился. Борода распушилась, прикрывая лицо, из-под шапки нависали широкие брови. Среди этого великолепия только и смог разглядеть Николай хитрющие со смешинкой глаза. И невольно улыбнулся в ответ.

- Ты про какую костку рассказывал, дед?

- Про особую! – со значением прошамкал бадюля.

- И чем же она особая?