– Только обещай, что придешь к нам снова! – Мама тянула к нему толстые, розовые руки.

Женька послушно кивал.

– И обещай, что станешь ужинать! Никаких диет! Ты же на человека не похожа…

Он снова тряс головой, теряя заколку вместе с пучком выдранных волос. Но главное, Женька уже был спиной на свободе! И мечтал теперь лишь о том, как припустит под дождичком до родного дома, где его ждали маленькие игрушечные комнаты, вечный бардак и колючие канапе вместо наваристого супа. Но тут сзади, откуда Женька совершенно не ожидал нападения, ударил тяжелый голос.

– Здравствуйте! – У порога стоял мужчина, высокий и плечистый, точно из его плаща забыли вытащить вешалку. – Виктор Викторович!

Громила протянул над Женькиной головой руку для приветствия. Отец Эли, кажется, встал на цыпочки, чтобы пожать протянутую ладонь.

– Любовь Николаевна! – Незнакомец потянулся губами к руке хозяйки. – А это ваша дочь Элина?

Длинный тип улыбался Женьке так безразлично и лучезарно, как светят вечерами городские фонари.

– Приятно, приятно! – вежливо отрапортовал он. – А вот моя красавица Николь…

Тут громила отступил в сторону, и на первый план вышла стройная девушка, по виду Женькина ровесница. Она вежливо склонила голову, и россыпь дождевых капель засверкала на ее тугих чернильных волосах. Она глянула на Женьку, обдавая его лазурным светом светящихся глаз. Она чуть задрала тонкую запятую брови, от чего на лбу появилась маленькая обаятельная морщинка. И в тот же миг Женька пропал насовсем. Захлебнулся ставшим вдруг невыносимо жидким воздухом. Все вокруг поплыло: качались разбегающиеся вверх и вниз ступени, плясали шершавые стены, дрожал под ногами пол. Женька был размыт, размазан и выкинут задыхающимся на берег безудержной стихией первой любви. Все это произошло мгновенно, незаметно для окружающих, как обычно и происходят самые важные и сокровенные события. Красавица стояла на расстоянии вдоха, заслоняя собою весь мир.

– Можно просто, Ника, – сказала она, и голос нездешним сладким эхом пронесся по этажам. – Папа говорит, мы должны дружить. – Небесный взгляд ее скатился по юбке к тупоносым ботинкам. – А ты умеешь одеваться. Я тоже люблю смешивать милитари с романтическим стилем.

– Стойте! Погодите! – откуда-то снизу, с бренной земли, прогремел возмущенный бас. – Это совершенно не моя дочь! Как вы могли подумать? Вот же наша Элина…

Отец пропихнул вперед широкое бедро дочери, остальное просто не пролезало в дверь, где вышел небольшой затор. Эля сконфуженно поглядела на гостей, прозрачные кудряшки на ее голове чуть подпрыгивали.

– А эта девочка уже уходит…

Женька и сообразить не успел, как почувствовал внушительный толчок в спину, пробкой выскакивая из проема, и тотчас остался за дверью, среди совершенного одиночества. В то время как гости, наверное, уже осваивались в просторном холле образцовой квартиры. И подумайте, случилось то, к чему так стремилось все его существо последние полчаса – он оказался счастливо отпущен восвояси, избежал разоблачения и даже получил от Элиной мамы безлимитный пропуск к знаниям. Теперь он сможет хоть каждый день, напялив мамино платье на тощий стан, околачиваться у подруги, вызубрив школьную программу на отлично. Но все эти примитивные желания, все прежние цели, и даже страсть к театру, оказались теперь где-то вдали – неясные и туманные. Перед внутренним взором, перекрывая иные перспективы, выросла черноволосая красавица, один лишь взгляд которой перевернул всю Женькину суть…

Не помня себя от чувств, он кое-как выбрался на улицу, где освежающий ливень щедро колотил по макушке.

– Эй, малышка! – чуть нахально окрикнул кто-то. – Собралась утопиться?

Из стены дождя вышел вездесущий Титяков – уже безрогий, зато с зонтом. Видимо, репетиция «Маски» благополучно закончилась, и рога были возложены на алтарь искусства. По обыкновению Титяков чуть щурил глаза, издали, через дождь, разглядывая ряженого Женьку.

– Хочешь зонт? – Он накинул на голову капюшон дутой куртки и замахнулся на Женьку шатром своего зонта. – Проводить?

Только тут Женька сообразил, что до сих пор выглядит, как расфуфыренная девчонка, попавшая под брандспойт. Он грубо чертыхнулся и рванул куда подальше от Титякова, который помехой вылез из прошлой жизни, пустой и ненужной, как ржавое ведро.

Женька бежал, и ступни его зверски ныли, зажатые в тиски мокрых ботинок. С каждым шагом он все больше мучился от боли и стыда, окончательно понимая, каким же жалким и несуразным узнала его Николь…

Домой Женька добрался совершенно мокрый, по узкому коридору растеклась серая лужа. Мамы еще не было, видимо, этим вечером она принимала чьи-то ухаживания. Женька уронил себя в рыжий пластиковый стул и скинул ботинки. Жить сразу стало легче, по полу рассыпались комья влажной бумаги. Оказывается, весь его долгий путь домой был устелен острыми геометрическими углами…

Женька уже лег спать, окунув в подушку свои первые нескромные мечты, когда его выдернул из сладкой дремы пронзительный, неожиданно громкий вибротреск мобильника.

– Женька, спишь? – гаркнул бодрый голос Эли.

– Сплю.

– Слушай, ну ты сегодня был просто красавчик! – Она игнорировала однозначный ответ друга. – А у меня для тебя есть две новости…

– Начинай с хорошей, – предупредил следующий банальный вопрос Женька.

– Ты понравился моей маме! – хихикала Эля. – Так что с занятиями проблем не будет. Только рядись девчонкой, и я из тебя к лету Тину Канделаки сделаю, станешь «Самым умным»…

– И это хорошая новость? – ужаснулся Женька. – А какая тогда плохая?

– Мне повесили на хвост эту воображалу Николь, – упавшим голосом продолжила Эля. – Я ляпнула при гостях, что подтягиваю тебя по школьной программе, так папин новый партнер, перед которым мы все должны стелиться и краснеть, как ковровые дорожки, попросил меня помочь его ненаглядной дочери с занятиями… Вот ведь скряга, мог бы и репетитора нанять! Нет, без моей помощи у папы нет шансов получить финансирование для расширения фирмы…

– Я не заметил, чтобы Ника воображала, – перебил Женька, усаживаясь на кровати и подкладывая для удобства под спину подушку, разговор грозил стать долгим.

– Ну да, для тебя она просто Ника, как же я забыла, – пропела Эля. – И уверена, ты не заметил ничего, кроме выреза на ее блузке.

В этот миг Женька очень пожалел, что как-то опрометчиво любовался лишь глазами, не в силах опустить взгляд.

– А что, разве Ника плохо учится? – Он хотел как можно больше узнать об этой девушке. – Она не слишком-то похожа на отстающую…

– Ну конечно, как Николь может быть отстающей? – ядовито тянула Эля. – Она же впереди планеты всей!..

Разумеется, Ника просто не могла быть банальной двоечницей – Женька с первого взгляда знал, что это необыкновенное, возвышенное существо. И не ошибся. Помощь в обучении была нужна лишь потому, что Николь совсем недавно вернулась в Россию из Канады, где провела около десяти лет. Теперь Женька понял, откуда у него возникло ощущение нереальной сказочности при звуках ее голоса: все дело в том, как Ника произносила слова. Это был легкий, очаровательный акцент.