Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Харри подобрал ноги, перелез через забор. Закатал штанину и даже без фонаря понял, что сегодня надо идти в травмопункт, посмотреть «Все о Еве» не удастся.
Положив голову на колени Tea и закрыв глаза, Юн слушал тихое бормотание телевизора. Шел сериал из тех, какие она любит. «Король Бронкса». Или Куинса?
— Ты спросил у брата, подежурит ли он на Эгерторг? — поинтересовалась Tea.
Рукой она прикрыла ему глаза. Он чуял сладковатый запах ее кожи, она только что сделала себе укол инсулина.
— Ты о чем? — переспросил Юн.
Она убрала руку и недоверчиво посмотрела на него.
Юн засмеялся:
— Не волнуйся. Я давным-давно с ним договорился. Он согласен.
Tea удрученно вздохнула. Юн взял ее руку, снова положил себе на глаза.
— Только я не сказал ему, что это твой день рождения. Наверно, тогда бы он не согласился.
— Почему?
— Потому что он с ума по тебе сходит, ты же знаешь.
— Это ты так считаешь.
— А ты его недолюбливаешь.
— Неправда!
— Почему же ты всегда напрягаешься, стоит мне упомянуть его имя?
Она громко рассмеялась. Вероятно, чему-то в Бронксе. Или в Куинсе.
— Ты заказал столик в ресторане? — спросила она.
— Да.
С улыбкой она сжала его руку. Потом нахмурилась:
— Я вот подумала. Вдруг кто-нибудь нас увидит?
— Из Армии? Исключено.
— Ну а вдруг все-таки?
Юн не ответил.
— Может, пора сказать об этом?
— Не знаю. Не лучше ли все-таки повременить, пока мы не убедимся…
— А ты не убедился, Юн?
Он отодвинул ее руку и с удивлением посмотрел на Tea:
— Слушай, ты ведь прекрасно знаешь, я люблю тебя больше всего на свете. Дело не в этом.
— А в чем?
Юн вздохнул, поднялся с ее колен, сел рядом.
— Ты не знаешь Роберта, Tea.
Она криво улыбнулась:
— Я знаю его с самого детства, Юн.
Он отвернулся.
— Да, только одного не знаешь. Не знаешь, каков он в ярости. Совершенно другой человек, сладу нет. Это у него от отца. Он опасен, Tea.
Она прислонилась головой к стене, молча глядя в пространство перед собой.
— Предлагаю немного повременить. — Юн потер руки. — Ведь надо считаться и с твоим братом.
— С Рикардом?
— Да. Что он скажет, если ты, его родная сестра, объявишь, что обручилась именно со мной и именно сейчас?
— Ах, вот ты о чем. Раз вы соперники, оба претендуете на должность управляющего?
— Ты хорошо знаешь, что для Руководящего комитета очень важно, чтобы офицеры на ведущих постах имели солидного преемника. И совершенно ясно, что для меня тактически правильно объявить о предстоящей женитьбе на Tea Нильсен, дочери Франка Нильсена, правой руки командира. Но правильно ли это этически?
Tea прикусила верхнюю губу.
— А чем, собственно, эта работа так важна для тебя и для Рикарда?
Юн пожал плечами.
— Армия оплатила нам обоим учебу в Офицерском училище, а затем еще четырехлетний курс экономики в Коммерческом институте. Рикард наверняка думает так же, как я: мы обязаны выдвинуть свои кандидатуры, когда в Армии есть работа, для которой подходит наша квалификация.
— А может, ни один из вас ее не получит? Папа говорит, в Армии никогда еще не было главного управляющего моложе тридцати пяти.
— Знаю. — Юн вздохнул. — Никому не говори, но вообще-то мне же легче, если должность достанется Рикарду.
— Легче? Но ведь ты больше года отвечал за все сдаваемое внаем ословское имущество?
— Верно. Только ведь главный управляющий отвечает за всю Норвегию, Исландию и Фареры. Тебе известно, что Армия только в Норвегии владеет двумястами пятьюдесятью земельными участками с тремя сотнями зданий? — Юн легонько хлопнул себя по животу и с привычно озабоченной миной уставился в потолок. — Нынче я случайно глянул на свое отражение в стекле витрины и поразился собственной малости.
Последнюю реплику Tea пропустила мимо ушей.
— Рикард слышал от кого-то, что тот из вас, кто получит эту должность, станет следующим командиром.
— Командиром? — Юн негромко рассмеялся. — Ну это мне вовсе ни к чему.
— Не говори глупости, Юн.
— Я и не говорю, Tea. Мы с тобой куда важнее. Скажу, что не рвусь на должность управляющего, и мы объявим о помолвке. Я могу заняться другой важной работой. Экономисты Армии тоже нужны.
— Нет, Юн, — испуганно сказала Tea. — Ты у нас самый лучший и должен работать там, где принесешь максимум пользы. Рикард мой брат, но ему недостает… твоего ума. Все-таки с объявлением о помолвке можно пока повременить.
Юн пожал плечами.
Tea взглянула на часы.
— Сегодня тебе надо уйти до полуночи. А то Эмма вчера в лифте сказала, что встревожилась, когда у меня среди ночи хлопнула дверь.
Юн спустил ноги на пол.
— Не пойму, как мы только можем тут жить.
Она посмотрела на него с укоризной:
— Здесь мы, по крайней мере, заботимся друг о друге.
— Н-да, — вздохнул он. — Заботимся. Ладно, тогда спокойной ночи.
Она придвинулась к нему, скользнула ладонью под рубашку, и он с удивлением почувствовал, что рука у нее влажная от пота, будто она только что разжала кулак. Она прильнула к нему, дыхание участилось.
— Tea, мы не должны…
Она замерла, потом со вздохом убрала руку.
Юн недоумевал. До сих пор Tea не делала попыток приласкаться, наоборот, словно бы побаивалась физического контакта. И он ценил эту ее стыдливость. А она вроде как успокоилась, когда после первого свидания он сказал, что в уставе написано: «Армия спасения считает воздержание до брака христианским образцом». И хотя кое-кто полагал, что слово «образец» и слово «предписание», которое в уставах используется применительно к табаку и алкоголю, все ж таки неравнозначны, он не видел причин из-за такого рода тонкостей нарушать данный Богу обет.
Он обнял ее, встал, вышел в туалет. Запер за собой дверь и открыл кран. Подставил руки под струю воды, глядя в зеркало, где отражалось лицо человека, которому вообще-то полагалось быть счастливым. Надо позвонить Рагнхильд. Покончить с этим. Юн глубоко вдохнул воздух. Он вправду счастлив. Просто иные дни несколько напряженнее, чем другие.
Он утер лицо и вернулся к Tea.
Приемная травмопункта на Стургата, 40, залитая резким белым светом, в это время суток, как обычно, здорово напоминала человеческий зверинец. Какой-то трясущийся наркоман встал и ушел через двадцать минут после появления Харри. Как правило, они и десяти минут не могли высидеть. Харри хорошо его понимал. Во рту он по-прежнему ощущал вкус спиртного, пробудивший давних его недругов, которые отчаянно закопошились внутри. Нога жутко болела. А поход на контейнерный склад — как девяносто процентов всех следственных действий полиции — ничего не дал. Ладно, свидание с Бетт Дэвис отложим до следующего раза, пообещал он себе.