«Раскидав» детей по учреждениям, я ехала на работу в Центр помощи, где-то в полдень забирала Ханну и везла ее к брату и сестре, то есть в домашний детсад к Старле, где оставляла всех троих до конца дня, а после работы я снова объезжала те же учреждения – от детского сада до старшей школы, – собирала детей и везла домой. Искусством развоза я владела в совершенстве – когда никто не болел.

Начало осени с детьми Бауэр прошло так же гладко, как и лето. Редкие ссоры между братьями и сестрами быстро пресекались, виновные извинялись, обиженные прощали их. В будние дни по вечерам все были заняты уроками, а в выходные мы играли в настольные игры и все вместе смотрели телевизор. Иногда на длинный уик-энд приезжала Элизабет – и гоняла с детьми на старом пикапе по пустырю, заросшему полынью. Мы слышали их смех и крики, видели, как полыхают фары пикапа на каждом повороте и холмике. Джейсон уже служил в армии, Элизабет училась в колледже, но, когда они приезжали погостить, все дети устраивались с подушками, одеялами и попкорном на полу в гостиной и смотрели старые фильмы. Самыми любимыми у них были «Энн из усадьбы “Зеленые Крыши”», «Балбесы» и «Городской пустырь».

За долгие годы мы убедились: привычный семейный распорядок, ясные ожидания, любовь и смех – и все у вас в доме будет хорошо и гладко.

Ноябрь сменился декабрем, а дети Бауэр по-прежнему жили с нами. Когда начались первые снегопады, мы снова отправились за покупками – на этот раз за зимними пальто и теплыми брюками. А когда ударили первые настоящие морозы и начались метели, застекленная терраса превратилась в прихожую с аккуратными рядами сушащихся перчаток и сапожек.

В первую субботу декабря Эл достал из гаража коробки с рождественскими украшениями и принес их все в гостиную. Дети открывали коробки одну за другой, и по дому распространялась атмосфера Рождества.

– Скоро Рождество! – ликовала Ханна.

Я радостно наблюдала, как маленькие ручки вынимают из коробок блестящие шары, гирлянды и лампочки. Дети танцевали под «В Рождество повеселимся», звучащую по радио. Целый день мы украшали наш дом, готовясь к праздничному месяцу.

– А елка у нас будет? – спросила Ханна.

– А как же! Завтра и привезем, – ответил Эл, распутывая связку лампочек.

– Наряжать поможете? – я посмотрела на Ханну и детей.

И они ответили хором:

– Да!

Есть некая неразрывная связь между детьми и Рождеством. Любуясь сияющими от волнения личиками, я спросила:

– А вы знаете, что означает Рождество?

– Это когда Санта приходит и приносит нам игрушки, – ответила Ханна.

– Да, так мы празднуем этот день, но настоящий смысл Рождества в другом. Рождество – это чей-то день рождения. Вы знаете, чей?

Они недоуменно смотрели на меня.

– Это день рождения Иисуса, самый важный день рождения в мире. Вы знаете про Иисуса и его рождение?

Дети Бауэр переглянулись, рассчитывая, что кто-нибудь из них знает, но ответить не смог никто. Мои молчали, зная, что это поучительный момент.

– Иисус – Сын Божий. Он родился на земле, явился сюда, чтобы указать нам путь к Богу и объяснить, как надо жить.

Четыре пары карих глаз смотрели на меня пристально, словно говоря: «Ясно, продолжай».

Присев на пол, я открыла коробку, в которой мы хранили рождественский вертеп, и начала разворачивать одну за другой керамические фигурки.

– Иисус родился в яслях – вот в таких, – я положила фигурку младенца Иисуса на ковер перед нами. Дети побросали все дела и расселись вокруг. Разворачивая фигурки, я рассказывала, как все-все – Мария, Иосиф, пастухи, ангелы, волхвы и даже животные – собрались приветствовать младенца Иисуса.

– Вот это и есть настоящий смысл Рождества. Иисус явился, чтобы стать лучшим даром любви, какой мы только можем обрести в жизни. Мы делаем подарки, чтобы выразить нашу любовь к другим людям. Санта – это часть праздничного веселья, но настоящий символ Рождества – Иисус.

По-видимому, дети были довольны моим объяснением. Они брали в руки керамические фигурки и разглядывали их. Ханна взяла младенца Иисуса и принялась изучать его так тщательно, будто видела в этой фигурке что-то иное, особенное.

«Помоги им узнать Тебя, Господи», – молилась я.

Несколько дней спустя, уложив детей в постель, я свернулась под пледом на диване. В доме было тихо, только потрескивал огонь в дровяной печке. Я смотрела, как пламя танцует на поленьях за стеклянной дверцей. Эл читал, сидя в кресле.

Я вспомнила еще одну группу братьев и сестер, которых мы опекали годом ранее. С их матерью я познакомилась, когда наша церковь наняла ее присматривать за малышами в детской, пока шли службы. А через несколько лет, когда я уже работала в Центре помощи, эта женщина пришла туда ко мне и со слезами призналась, что беременна. С отцом ребенка она рассталась, дома ее ждали еще двое детей.

– Я просто не могу позволить себе этого ребенка, – плача, твердила она.

Я помолилась за нее и провела беседу, объясняя, что ей помогут и что аборт – не единственный выход. Альтернативой может стать усыновление.

– Но решение вы должны принять сами, – мягко сказала я.

Через несколько месяцев наш секретарь из приемной зашла ко мне в кабинет и сообщила, что мне звонят из Денвера с оплатой за мой счет. Это была та самая женщина. Она родила девочек-близнецов и возвращалась в Каспер. Я пообещала ей помочь, чем смогу.

Прошло несколько недель, и она привезла к нам в Центр своих близняшек. Малышки были красивыми и здоровенькими. Я предложила ей детскую одежду и другую помощь, чтобы встать на ноги. Она приходила еще не раз, и каждый раз я молилась вместе с ней, делилась Божьей любовью. А потом эта женщина пропала, и больше я с ней не виделась и не получала от нее вестей.

Шесть лет спустя, вернувшись однажды в воскресенье домой из церкви, я еще из-за двери услышала, что звонит телефон. Из УДС сообщали, что в полицейском участке находятся четверо детей из одной семьи, которых надо взять под опеку. Их мать арестовали по обвинению, связанному с наркотиками, и она потребовала, чтобы ее детей отдали только мне.

Я отправилась туда и увидела четырех грязных, диковатого вида детишек: девочек-близнецов и двух мальчиков помладше. Я поняла, кто они, лишь на следующее утро, после звонка от сотрудницы социальной службы: та назвала имя матери. Помню, шестилетние близняшки сидели тогда напротив меня за кухонным столом.

«Так это и есть малышки, за которых я молилась в Центре помощи!»