мне. Губы кривились, в глазах стояли слёзы, но она не плакала. Игнат тоже готов был разреветься. Ни одна из машинок ему была уже не нужна. Захар ничего нам не сказал, подошёл к одеялу и поднял сына на руки. О чём они говорят, я не слышала, видела только, как двигаются губы мальчика. Он мотнул головой.

— Разве я тебя так учил? — принёс ветер голос Захара. — Почему ты…

Деревья зашумели, и я снова ничего не слышала.

— Знаешь, — подвела дочь к лавочке, — давай мы устроим пикник в саду? Как тебе идея?

— Жарко, — пожаловалась она. — Я купаться хочу.

— Ну купаться тут негде, зато можем устроить пикник.

— Можем и искупаться, — сказал Захар, подойдя. — Отличная идея.

Инга приоткрыла рот. Захар ей подмигнул и, придерживая, поставил сына на землю. В руках у Игната была красная машинка.

— На вот, — протянул он её Инге. — Я просто… Я не жадный. На.

Я побоялась, что дочь по-детски пошлёт его, скажет, что ей больше ничего не нужно. Но она взяла машинку.

— Красивая. — Открыла дверку. — Ух ты, там даже креслица внутри! Жалко только, что кукла не поместится.

— У неё ещё капот поднимается, — взял и показал Инге. — И задние двери тоже открываются.

Дочь внимательно и очень аккуратно рассмотрела автомобиль со всех сторон и вернула Игнату. Между детьми повисла тишина.

— Так что насчёт искупаться? — нарушил её Захар. — Можем устроить пикник возле надувного бассейна. Как вам такая идея?

Инга восприняла её с энтузиазмом, Игнат с настороженностью. Захар вызвал охранника и отдал распоряжение надуть на заднем дворе детский бассейн. Пока он разговаривал, я решала нерешаемый ребус, состоящий из одного вопроса: какой этот мужчина на самом деле и где он настоящий?

Глава 4.2

Бассейн поставили быстро. Я как раз успела собрать всё нужное для пикника во дворе и переодеть Ингу.

— Я никогда так не купалась! — счастливо закричала она, оказавшись в воде. Присела, подскочила, и вокруг полетели брызги. — Ой, как здорово!

Для Игната прямо в воде был диванчик, а по периметру тянулся плотный матерчатый поручень. Конечно же бассейн сделали на заказ, специально для сына Захара. Любое пожелание, любая прихоть: он мог позволить своему ребёнку всё.

— А ты когда-нибудь плавал в настоящем бассейне? — звонко спросила Инга у Игната. — Я вот у мамы на работе плавала. Там тётя Варя работает, она мне разрешает плавать. Он такой бо-о-ольшой, — развела руки в стороны. — Даже больше этого.

— Нет. Я только в море плавал и в океане.

— Ого! А я океан только по телевизору видела. Зато мама обещала, что покажет мне Красную площадь. Она сказала, там есть Кремль, а на Кремле часы и звезда. Мы поедем туда и будем есть мороженое. А ты с нами поедешь?

Я собиралась отнести детям фрукты, но Захар крепко сжал мою руку. Я подняла взгляд.

— Никакой Красной площади. Ни ты, ни Инга не выйдете за пределы территории.

— Мам, — позвала меня дочь. — А когда мы поедем? Может, мы и Игната возьмём? Он тоже хочет мороженое и Кремль. Представляешь, оказывается он никогда его не видел на самом деле.

Я выразительно посмотрела на Захара. Ответить ему ещё не успела, хоть очень хотелось послать подальше.

— Да, пап, — включился в разговор Игнат. — Давай тоже поедем. А то мы всё время дома.

— Нет, — отрезал Захар.

— Но почему?

— Потому что нет.

Он отпустил меня и встал. Настроение у детей испортилось мигом, у меня тоже. Я держала огромную тарелку с ароматными сочными фруктами и готова была в который раз высказать Захару всё, что думаю о нём и его методах воспитания. Но на глазах у детей устраивать ссору не стала.

Настроение у детей заметно упало, у меня тоже. Натянув улыбку, я дала им по ломтику ананаса, остальное поставила на столик рядом с бассейном. Захар ушёл. Так бы и швырнула ему вслед чем-нибудь тяжёлым.

— Мы всё равно поедем, пообещала Инге. — Только чуточку позже.

— А я? Папа меня не отпустит, тётя Вика.

Я погладила его по голове, взъерошила волосы и поклялась себе, что душу из Захара вытрясу.

* * *

Инга уснула рано, а мне не спалось. Спустилась вниз и сделала себе чай с молоком. Ночь была тёплая, безветренная, и я вышла на улицу. В небе висела луна. Смотрела на неё, а потом услышала шорох травы.

— Ты же ненавидишь чай с молоком.

— После беременности у меня сильно поменялись вкусы. — Сделала глоток. — Странно, что ты помнишь.

— Помню. Сыр с плесенью, рыба, творог и чай с молоком.

Он замолчал. Что ему нужно, я не понимала. Если заставить меня вспомнить прошлое — так я его не забывала никогда.

— Где мать Игната? Только скажи правду, Захар. В то, что она умерла, я не верю.

— Какая разница, кто его мать? Считай, её нет.

— И откуда же он взялся? — прошлась по Захару насмешливым взглядом. — Аист принёс? Или ты его в капусте нашёл?

— А что тебе больше нравится?

Он дотронулся до моей кисти. Я вздрогнула и напряглась. Руки у него были теплее моих, а отражающийся в глазах лунный свет делал их блеск серебристым. Забрав у меня чашку, Захар допил чай и, не глядя, бросил в траву. Интуиция орала об опасности. Он погладил меня между большим и указательным пальцем, одним лишь этим запустил по телу миллиарды маленьких электрических разрядов. В реальность я вернула себя с великим трудом.

— Где мать твоего сына? — спросила с нажимом. — Где она? Я не перестану задавать тебе этот вопрос, пока ты не ответишь. Они с Ингой почти одного возраста. Ты держал меня здесь, требовал, чтобы я родила тебе ребёнка. А сам трахал ещё кого-то. Я теперь понимаю, почему тебя по несколько дней не было. Сколько у тебя было таких, как я? — выдернула руку. — Сколько, Захар?!

Он взял мою ладонь снова. Теперь держал крепко, а сам смотрел на меня, и его взгляд сковывал. Луна серебрила не только глаза, но и волосы Захара, а абсолютная тишина нагнетала тревогу и волнение внутри.

— Игната родила суррогатная мать. Я решил прислушаться к твоему совету. Как видишь, из этого вышло больше толку. — Он снова начал поглаживать меня между пальцами. Чертовски медленно и чертовски возбуждающе. — Ты не угадала. По несколько дней меня не было по работе. Трахал я исключительно тебя, Вика. — раздвинул указательный и средний пальцы и начал гладить между ними. — Исключительно тебя, — повторил, щекоча нервы лёгкой хрипотцой голоса.

Как под гипнозом я не могла пошевелиться. С