— Скажите мне, мисс Чивер, — прошептал он, приподняв ее подбородок двумя пальцами, — вас когда-нибудь целовали?

Не будет преувеличением сказать, что Миранда мечтала об этом моменте не один год. И в мечтах она всегда знала, что сказать. Но наяву оказалось, что это совсем не так — она могла лишь смотреть на него, так как не только потеряла дар речи, но едва не задохнулась.

А она-то думала, что «бездыханный» — это метафора.

— Не думаю, чтобы тебя когда-нибудь целовали, — сказал он.

У нее дико стучало сердце, и она едва расслышала его слова. Надо убежать! Ей не следует стоять и ждать. Но она застыла. Она… желает этого. А почему бы и нет? Она думала об этом десять лет. Хотя точно не знала, чего же на самом деле хочет…

Его губы коснулись ее губ.

— Замечательно, — проговорил он и стал осыпать мелкими, дразнящими поцелуями ее щеку.

Господи, какое блаженство! Такого она никогда еще не испытывала… Девушка чувствовала, как запульсировала кровь, как внутри у нее все напряглось. Что ей делать? Она не знала и просто стояла, позволяя себя целовать. Поцелуи сыпались на щеки, шею и снова на губы.

— Открой рот, — приказал он.

И она послушалась, потому что это сказал Тернер, а еще потому, что она не возражала. Разве она всегда не стремилась к этому?

Его язык оказался у нее во рту, и он крепко прижал ее к себе. Сильные пальцы ласкали тело, а губы требовательно и жестко впивались в рот. Миранда вдруг поняла, что это дурно. Не о таком моменте она грезила многие годы. Он ее не любит. Тогда зачем же целует? Только потому, что она оказалась под рукой? В его поцелуе не ощущается ни доброта, ни ласка.

— Черт, поцелуй же меня, — проворчал он и с удвоенной силой прижался губами к ее рту.

Миранда испугалась. Она попыталась сказать «нет», но ее голос был заглушен его поцелуем. Рука Тернера обхватила ее сзади, сжимая в самых интимных местах. Как такое возможно, что она в одно и то же время хочет и не хочет этого? Почему тело горит и трепещет, и при этом ей страшно? Как можно любить и одновременно ненавидеть Тернера?

Ей удалось просунуть между ними руки и сказать:

— Нет!

Тогда он отстранился и произнес:

— Миранда Чивер, кто об этом узнает?

Она дала ему пощечину. Он прищурился, но ничего не сказал.

— Почему вы это сделали? — потребовала ответа она.

Голос у нее звучал ровно, хотя внутри все дрожало.

— Поцеловал тебя? — Он беспечно повел плечами. — А почему бы и нет?

— Потому что — нет! — выкрикнула она.

Она хотела, чтобы он услышал, как она возмущена. Услышал и понял.

— Вам не следовало относиться к этому так легкомысленно. Вы не должны себе этого позволять.

Он рассмеялся и сказал:

— А ты выглядишь занимательно, когда изображаешь властную особу.

— Прекратите! — крикнула она. — Почему вы меня поцеловали? Вы же меня не любите!

Не успев произнести эти слова, она тут же обозвала себя дурой. Господи, зачем она это сказала?

Но он лишь улыбнулся:

— Я забыл, что тебе всего девятнадцать и поэтому ты не знаешь, что любовь никогда не является необходимым условием для поцелуя.

— Но ведь я вам даже не нравлюсь!

— Ерунда! Конечно, нравишься. — Он с недоумением посмотрел на нее, словно хотел понять, насколько хорошо ее знает. — Я уверен, что неприязни к тебе я не испытываю.

— Я же не Летиция! — вырвалось у Миранды.

Мгновенно его рука больно сжала ей плечо.

— Никогда не упоминай ее имени! Слышишь?

Миранда была потрясена и уставилась на него. Да он в бешенстве!

— Простите, — торопливо сказала она. — Пожалуйста, Позвольте мне уйти.

Тернер лишь слегка ослабил пальцы, но не отпустил ее. И смотрел так, как будто перед ним был призрак. Призрак Летиции.

— Мне больно, Тернер. Пожалуйста, — еле слышно прошептала Миранда.

Взгляд у него прояснился, и он отодвинулся от нее.

— Прости. — Он оглянулся. То ли на окно, то ли на часы. — Приношу свои извинения, — отрывисто произнес он. — За то, что накинулся на тебя. За все.

Миранда с трудом перевела дух. Ей самое время уйти.

Дать ему еще одну пощечину — и только тогда распрощаться. Но вместо этого у нее как-то само по себе вырвалось:

— Мне очень жаль, что она сделал а вас таким несчастным.

Он бросил на нее быстрый взгляд:

— Вижу, слухи добрались и до классной комнаты?

— Нет! Просто… Я это поняла.

— Да ну?

Миранда покусала губу. Что сказать? Да, он прав насчет сплетен, но она и сама это видела. На свадьбе, когда он смотрел на Летицию, то выглядел влюбленным. У него глаза сияли таким счастьем, словно существовал маленький мир только для них двоих. Миранда все это наблюдала со стороны. А потом… потом все выглядело совсем по-другому.

— Миранда…

Она подняла на него глаза и мягко сказала:

— Всем, кто видел вас до свадьбы, было ясно, что потом вы стали несчастным.

— Каким образом?

По его взгляду она поняла, что может сказать правду.

— Обычно вы любили повеселиться. Вы смеялись, и глаза у вас блестели.

— А сейчас?

— Сейчас они холодные и жесткие.

Он зажмурился. Неужели ему действительно больно? Но вот он открыл глаза, пронзил ее взглядом, а уголок рта приподнялся в усмешке.

— И я стал таким же. — Он небрежно прислонился к книжному шкафу, скрестив на груди руки. — Скажите на милость, мисс Чивер, когда же вы успели вырасти такой проницательной?

Миранда проглотила слюну, чтобы смягчить пересохшее горло.

— Я всегда была такой, — ответила она. — Вы высказывались по этому поводу, когда я была еще маленькой.

— Эти большие карие глаза… — усмехнулся он. — Они следят за мной повсюду. Ты думаешь, я не знаю, что нравлюсь тебе?

У Миранды от слез защипало глаза. Как можно быть таким жестоким?

— В детстве вы были добры ко мне, — тихо напомнила она. — Говорили хорошие слова.

— Согласен. Но это было так давно…

— Мне это очень хорошо известно.

Он ничего на это не сказал. И вдруг…

— Уходи!

Голос Тернера прозвучал хрипло, с болью.

Она ушла.

А в своем дневнике этим вечером не записала ничего.