моргает. Следующее мимолётное погружение во тьму рассеивает видение, как только она снова открывает глаза. Перед ней обычная вода. Возможно, с лёгким оранжевым оттенком. Всё такая же горячая. Саманта, всё ещё не отошедшая от инцидента, ошеломлённо замирает, не осознавая, что только что произошло. Пока её сверху не окатывает холодной водой. Теперь тело шокировано мало того, что ненормированными температурами, так и их последующими перепадами. Девушка задрожала всем телом, схватилась за плечи. Яростно оглянулась на медсестру.

— Ч-чт-то вы тво-р-р-ит-те? — Саманта хотела закричать на неё, но единственное, что она могла выдать это заикающиеся сбивчивые упрёки.

— Это водные процедуры, помогут изгнать бесов из тебя. Сиди и помалкивай, — грубо отрезала медсестра.

Англия, Лондон. Замок Дэвнпортов и Клоуфордов

После встречи с Даниилом женщина направилась в свою комнату. Она, в самом деле, не знала, с чего начать. Поэтому первым делом кинулась за первое, пришедшее на ум — написание письма. Женщина нашла листок, взяла перо и чернила. Начала писать. Отправить через свои связи попросит Даниила, поскольку сама будет вряд ли способна. Как дело было закончено, начала рассуждать о плане. «Прежде всего, побег будет совершён ночью. Джереми в последнее время много работает, поздно приходит в комнату, так что сбегу ночью через окно. В кровать, на всякий случай, подложу блондинистую куклу. Возьму все свои украшения, там потом в ломбард заложу» — затем она решила, что другую часть денег попросит у Даниила. Только ему доверит информацию о своём предстоящем побеге. Внешность изменит, как заберёт дочь, так уедет в далёкое неизвестное место, да будут жить там тихо вместе, не высовываясь. После побега подцепит какого-нибудь непридирчивого кучера. Да, ехать в глушь надо и везти женщину, но за хорошую плату не откажет. Главное на глаза много кому не попадаться. Так она успокаивала себя. Было рискованно, и тревога терзала сердце Элизабет. Женщина помнила, чем однажды закончился её побег. Его слова внезапно возникли в её голове: «Прошу, сохрани нашего ребёнка». И это подняло её дух. Женщина положила перо на стол, схватила письмо и поднялась с места, намереваясь найти Даниила. К этому времени он уже обычно уходил по свойским делам, так что, ей придётся потрудиться, чтобы найти его. Перед тем, как выйти, засунула письмо за корсет платья.

Облачившись в тёплые меха, знатная дама вышла из богатого поместья. Она шумно вдохнула прохладный осенний лондонский воздух, выдыхая еле видимый пар. Её душе было печально. «Если он не позволит себя уговорить, то я сама всё сделаю. Нет ничего страшнее, чем мать, защищающая своего ребёнка» — твердо очертила в мыслях она. Направилась в полицейский отдел. И столкнулась с ним, вышедшим из здания. Тот удивлённо глянул.

— Элизабет? Что ты тут делаешь? — вопросил Даниил

— О, как хорошо, что ты вышел сейчас. Я пришла к тебе. По делу, — серьёзным тоном ответила женщина. Он посмотрел в одну-другую сторону. По улице проходило множество людей.

— Ну, тогда, отойдём, — с этими словами, он нежно коснулся её предплечья, не спеша уводя к более безлюдному месту. Она послушно пошла за Даниилом. Когда они остановились, Элизабет скользнула рукой под накидку, залезая под корсет и нащупывая письмо.

— Это, — указала она на вытащенное письмо, — Мне нужно, чтобы ты отправил это письмо к Саманте втайне от Джереми, вообще от всей семьи.

— Зачем? Ты хочешь, таким образом, с ней общаться? — недоумённо спрашивал Даниил.

— Нет-нет. Я, — секунда сомнения, — Я решила, что сбегу к ней. В письме написано, чтобы она сама не сбегала и ждала меня. Заберу её оттуда и уеду в какую-нибудь глубинку. Никогда больше не вспомню о Дэвнпортах, о Клоуфордах, о нашем деле, никогда не явлюсь к ним. Просто буду счастливо жить с Самантой, — и перед собой женщина видит обомлевшего Даниила.

— Что? Ты сошла с ума, разве ты не помнишь, чем кончился твой прошлый побег? А если на дороге разбойники, а ты одна слабая женщина, а если кучер непорядочный, а если Дэвнпорты узнаю, — сыпал он обеспокоенными доводами, пока Элизабет не перебила его.

— Ш-ш-ш. Прошу, выслушай меня, — приложив палец к его губам, спокойным голосом успокаивала она, — Я не смогу жить без неё. Если я ничего не сделаю, она навсегда останется там. Но если я попробую, возможно, мы снова будем вместе. Счастливы. Я не смогу жить со знанием, что я ничего не сделала. Сложила руки, смирилась с её потерей. Понимаешь меня? — она убрала руку от его лица, и Даниил пару мгновений молча стоял в глубоких раздумьях и терзающих переживаниях за подругу.

— Я понимаю. Но моя душа беспокойна за тебя, — сомневался мужчина

— Я отдаю себе отчёт в том, что это рискованно. Но ты сам понимаешь, что я не способна по-другому. Прошу, помоги мне. Отправь письмо. И, не сочти за наглость, но я имею смелость просить у тебя деньги, — на её просьбы Даниил лишь тяжело выдохнул.

— Мне не сложно сделать эти примитивные вещи. Сложно отпустить тебя. Давай письмо, — сказал мужчина, попутно находя в сумке кошель.

— Даниил, — рассыпаясь в радости, проговорила его имя Элизабет, — Спасибо. Спасибо тебе большое. Я бы обняла тебя, но люди не так поймут, — неловко проговорила женщина.

— Не стоит. Мне достаточно счастья на твоём лице в качестве благодарности. Но взамен пообещай мне собственную целость и сохранность, — попросил он. Затем вложил купюры в руки Элизабет.

— Я сама не желаю попадать в неприятности. Ради Саманты и тебя я постараюсь.

Англия, Гроувер. Психиатрическая клиника.

Продрогшую испуганную девушку вытащили из ванной, сразу оборачивая в холодные, мокрые полотенца и оставили стоять так пару минут. Саманта обвиняла всех работников этой больницы в их методах лечения. Однако даже возразить что-то ей было сложно из-за стучащих зубов. «Может, я это заслужила?» — внезапная мысль посетила её голову. Нет, нет! Почему она думает о таком? Такой ужасный бред она всегда гнала от себя подальше, никогда не допускала появление его в своей голове. Возможно, в глубине своего сердца Саманта начала чувствовать все эти ненавистные чувства по отношению к себе ещё тогда, когда услышала тот разговор. Когда была ещё совсем малышкой. Но тогда же она и решила высечь все эти мысли из себя, однако, их может и можно искоренить. Сейчас все