– Вот именно. Можно доставить им завтра радость и встретиться еще с кем-нибудь. Сбить их с толку!

– А если, – начал Василий, но я его перебила:

– Никаких «если». О местном квантовом чуде знает весь город, а также центральная пресса в курсе. Это не секрет. Ну, да, зачем-то поперлись в особняк Коростылева, да еще по дурацкому поводу. Подумают: бабские дела, какая-то баба хочет денег срубить.

– Если бы ты мне сразу сказала – поехали бы на какой-нибудь другой машине. Или номера бы другие навинтил.

Я погладила Васю по голове и подумала, что больше ничего ему не буду рассказывать об этом деле. Нечего его впутывать. Я просто не имею на это права – впутывать Василия в эти разборки. Он мне, в конце концов, дорог. Причем – на свободе.

– И с чужими паспортами явились бы в гостиницу, да. Василий, не усложняй и без того непростую ситуацию. Если захотят нас вычислить – вычислят. Спасибо тебе, конечно, за телефон, его номер может несколько запутать интересующихся, но ненадолго.

В общем, мы решили никуда не ехать и на следующий день, а, как и хотели, побродить по городу, подивиться на местные красоты.

Утром поболтали с любезной Катериной Петровной. И сразу прошли к Оке. Заснеженная река навевала мысли о непрерывающемся движении времени – река неспешно несла свои воды и при Илье Муромце, и при Иване Грозном, и при Петре с Февронией.

Мы никогда не хохотали с Василием, как в тот день в Муроме, подвергаясь слежке и опасности. Нас смешило буквально все: кот, свернувшийся калачиком в окошке; улица Автодора, Вишневая улица и Июльская; улицы Медовая и Луговая, Радужная и Совхозная; грозный человек в костюме Ильи, разумеется, Муромца, размахивающий мечом и призывающий при этом посетить местный краеведческий музей; и стаи толстых голубей повсюду; и малюсенький киоск под названием market; и парень в красной ушанке…

Но не зря в нашем народе бродит примета: много смеяться – не к добру. Знает наш народ, что к чему. Разбирается. Потому такой настороженно-неулыбчивый – всегда подвоха ждет. И подвох случился. Это – мягко говоря. Вообще-то это был целый подвохище.

Сумерки. Мы бредем по улице. Настроение у нас – лучше некуда.

И тут нам заламывают руки и запихивают в машину. Мне показалось, что это танк. Но то был всего лишь огромный минивэн. Везут куда-то, мне показалось недолго.

Василий пытался сопротивляться. Ему дали по морде (и не только), защелкнули на руках наручники. Я вообще-то тугодумка, до меня не сразу дошло, что происходит. Но даже если бы и дошло – что толку? Превосходящие силы противника не оставляли выбора.

И вот уже мы входим в какой-то особняк, судя по всему, загородный. Ну как входим? Нас грубо подталкивают люди сзади, и мы с трудом удерживаем равновесие от этих толчков.

Я все время смотрю на Василия, Василий смотрит на меня. В его глазах нет страха – только злая решимость. Что Василий читает в моих? Обреченность?

Нас вталкивают в комнату. Вернее в комнатищу. Помещение огромное, явно жилое, и у меня мелькает луч надежды: это не тюрьма. Мелькает и гаснет – ввиду своей бессмысленности.

– Ну, что, кто тут привет мне передавал? – человек подходит к нам лениво, враскачку.

Блин, вот, действительно, не знаешь, где найдешь, где потеряешь.

– Алексей Семенович Зотов? – напрягаю я свою слабую память. – Как тесен мир!

– Брателла, почему такой неласковый прием? В чем дело? – сипит Василий и тут же получает кулаком под дых.

– Эй, полегче, – вякнула я, – что за беззаконие? Объясните хотя бы за что?!

Меня бить не стали. Зотов просто подошел ко мне вплотную и стал внимательно меня рассматривать. А я – его. Довольно стандартный типчик для охранных предприятий – челюсть, короткий бобрик волос, перебитый нос, сломанные уши.

– Вы бы лучше проявили естественную в данном случае любезность, – промямлила я, – и поинтересовались, почему именно вам передают привет, а не кому-то другому.

– Ну, излагай, – кивнул головой Зотов.

Я взяла мхатовскую паузу, но Зотов был явно не знаком с этим высокохудожественным приемом. Потому что опять с размаху ударил Василия кулаком в лицо.

– Прекратите рукоприкладство, – строго пискнула я, – это вам даром не пройдет! Василий – бандит. И кличка его – Сугроб! Чтоб вы знали. А если не знаете – поинтересуйтесь у сведущих людей, чем вам это грозит!

Зотов расхохотался. Но довольно натужно. Все же какие-то сомнения зародились в его бритой голове.

– Ты кто? – спросил у Василия.

– Я – Вася Сугроб. А ты кто? – взревел Василий.

И так это у него убедительно получилось (рык имею в виду), что Зотов не ударил его на этот раз. А кивнул своих подручным, и нас опять куда-то повели.

Привели. Это был подвал с абсолютно голым полом и стенами. Как только закрылась дверь и лязгнули засовы, я кинулась к Василию. Лицо его представляло собой сплошное месиво. А у меня даже не было с собой обширного содержимого моей сумки на все случаи жизни, сумка куда-то делась во время нашей транспортировки. Нечем было стереть кровь, продезинфицировать раны. Я стала облизывать лицо Василия. Как собака.

Еще я плакала. Слезы лились сами собой. Василий прижался ко мне. Руки у него по-прежнему были за спиной скованы наручниками.

– Прости меня, – сказал Василий.

– И ты меня прости, – сказала я.

Мы сидели на холодном каменном полу целую вечность, как мне показалось.

Наконец открылась дверь. Нас опять куда-то повели, а потом повезли. Но как-то слишком вежливо обращались. «Везут на казнь», – мелькнуло в голове. И не хотят напоследок отягчать свою душу лишним грехом. Зачем хамить обреченным?

О! Нас привезли в ресторан. Василия – прямо в наручниках. Едва мы шагнули через порог, как на Василия обрушился какой-то здоровенный мужик.

– Вася, – орал он, – Вася, брат! Как я рад тебя видеть!

Мужик просто-таки тискал Василия, поднимал не такую уж легкую его тушку. При этом совершенно не обращая внимания на Васину избитость и наручники. Как будто так и надо. Как будто это Васино естественное и всегдашнее состояние: морда в синяках и ссадинах и наручники за спиной.

В другое время я бы снобистски отшатнулась от таких «друзей». Но сейчас чистоплюйству не было места. Я обрадовалась хоть какой-то доброжелательности.

С Василия сняли наручники. Оковы, можно сказать, пали.

Зотов понуро извинился. Мне так и хотелось пнуть его ногой, но я сдержалась, хотя и с трудом.

После холодного подвала мы оказались в чарующем мире хрустящих скатертей, аппетитных запахов и приветливого окружения.

– Так надо