тоже следует признать ничуть не лучшим, чем с Марией Медичи. Когда Генриетта присела, с тем чтобы поцеловать край платья флорентийки, как того требовал обычай, король, вероятно, находя недостаточным проявленное ею уважение, в грубой форме заставил ее встать на колени.

Генриетта подчинилась. А потом, поднявшись с колен, кипя от ярости, стремительно покинула гостиную, оставив Марию Медичи в состоянии крайней озадаченности. Эта сцена вызвала у всех чувство большой неловкости — у всех, но не у Генриха IV, разумеется, которого очень забавляла мысль о том, что обе женщины его стараниями уже были беременны.

Когда Генриетта узнала об этом, она стала успокаивать себя тем, что родит раньше Марии Медичи или та родит, например, девочку. В том, что сама она родит королю наследника, она почему-то не сомневалась. Это, как она считала, полностью изменит соотношение сил и заставит короля выполнить данное когда-то ей обещание.

Пусть это были лишь иллюзии. Куда же без них. Более того, иллюзия, будто любовь может обратить баловня и повесу на путь добродетели, — это вообще одна из самых милых женских иллюзий во все времена. Дело не в этом, а в том, что иллюзии не помешали упорной Генриетте, даже на фоне беременности Марии Медичи, повсюду сопровождать короля в его перемещениях по стране. Мария же, плохо переносившая беременность, практически не выбиралась из своих покоев в Лувре.

Сам король и не думал скрывать одновременную беременность «его двух жен» и без конца об этом рассказывал направо и налево, добавляя с присущей ему бесцеремонностью: «У меня скоро родятся один принц и один слуга…»

Он пошел и дальше, поселив Генриетту тоже в Лувре, поблизости от апартаментов своей жены, и все время проводил, бегая от одной к другой и обратно.

Народ, узнав о столь вызывающем отсутствии предрассудков у короля, был поражен. Это даже вызвало некоторое ослабление нравов. По примеру короля множество людей пожелало приобщиться к радостям адюльтера. Над Парижем пронесся ветер безумия, и очень быстро возникло множество злачных мест, прозванных «крольчатниками».

Вскоре уже в этом деле появилась огромная конкуренция, и содержателям подобных заведений пришлось выискивать все более оригинальные «развлечения», способные привлечь почтенную клиентуру.

Одному, в частности, пришла в голову идея устроить «игру в вишенки», состоявшую в том, что в общую гостиную приглашалась какая-нибудь красотка соблазнительного вида, которой предлагалось медленно раздеться. После того как она оказывалась совершенно обнаженной, клиенты разбрасывали на полу вокруг нее вишни (или орехи — в зависимости от времени года). Девице нужно было собирать их, постоянно наклоняясь, и к тому моменту, когда последняя ягода была поднята, атмосфера в гостиной оказывалась серьезно накалена…

Разумеется, добропорядочные священники всячески старались воспрепятствовать этой волне похоти, но их повсюду встречали очень враждебно: «Ступайте со своими проповедями к королю, у которого две жены», — говорили люди.

И смущенным священникам ничего не оставалось, как опускать голову.

Глава шестая

«Соревнование» королевы и любовницы короля

27 сентября 1601 года в Фонтенбло в десять часов вечера Мария Медичи родила мальчика, которого назвали Луи (это был будущий Людовик XIII).

Король был счастлив, и день рождения наследника престола был объявлен национальным праздником. Особую торжественность происходившему придавало то обстоятельство, что Франция не знала дофина со времен короля Генриха II, правившего в 1547–1559 годах.

Луиза Буржуа, помогавшая при родах, рассказывает, как она старалась выходить новорожденного:

«Я запеленала ребенка, как полагается. Король подошел ко мне, взглянул в личико малыша, который был вялым и очень слабеньким. Я попросила вина у господина де Лозре, одного из первых камердинеров короля. Он принес мне бутылку; потом попросила принести мне ложку. Король взял у него из рук бутылку. Я сказала:

— Сир, если бы это был другой ребенок, я бы набрала в рот вина и дала бы ребенку несколько капель, чтобы он не был таким слабеньким.

Король приставил бутылку к моему рту и сказал:

— Поступайте так, как если бы это был другой ребенок.

Я набрала вина в рот и влила в ребенка; в ту же минуту он приободрился и стал глотать вино, которое я ему дала».

Именно так, сделав большой глоток красного вина, вступил в жизнь будущий Людовик XIII…

После этого Луиза Буржуа показала новорожденного присутствующим. И, как сообщает в своем «Дневнике» Эроар, королевский доктор, «все увидели рослого, мускулистого младенца, с соответствующими его комплекции половыми органами и с заросшим волосами копчиком». Этот спектакль заставил сбежаться всех молодых придворных дам и с восторгом взирать на того, кто со временем, возможно, сделает кого-нибудь из них своей фавориткой. «Мадам герцогиня де Бар, сестра короля, вместе с другими разглядывавшая это трогательное детское тельце, — продолжает Эроар, — бросив быстрый взгляд на те его части, которые делали из ребенка дофина, обернулась к мадам де Панжа и сказала, что ребенок неплохо вооружен».

Все вокруг громко расхохотались… После представления новорожденного был устроен праздник, и Мария Медичи, лежа в своей королевской постели, была очень горда тем, что первая подарила королю наследника.

Парижане встретили новость о рождении дофина с воодушевлением. Толпы народа высыпали на улицы города и принялись благодарить Господа за ту милость, которую он сделал для Франции.