пивом поперхнулся не только Виктор, но и Степан.

– Бать, – обратился к тестю, – а ты где таких слов нахватался? – спросил с выпученными глазами.

– Степа, вот я иной раз тебе удивляюсь, как ты со своей остротой смог на моей дочери жениться и детей настругать? Да пацаны твои еще покруче слова знают, если ты не догадывался.

Степан продолжал непонимающе таращиться на тестя.

– Все, Степа, ни делай мне нервы, вон видишь, у полковника с моей дочерью какая петрушка получается?

– Какая? – непонимающе переспросил Виктор.

– Со вкусом хрена, – резко припечатал Николай Иванович, – этак Марьянка тебя еще пару месяцев в любовничках помаринует и отошьет, ты военный или кто?

– Кто? – опять непонимающе переспросил Виктор.

– Тьху, – сплюнул Николай Иванович, – конь ты в пальто. Ты в наступление на мою дочь идти думаешь, или так и будешь дальше возле нее растанцовываться?

– Да я как только намекаю на серьезные отношения, она сразу на попятную и дежурство берет через день.

– Степа, расскажи товарищу, как женщину под венец затащить, ты один у нас в этом преуспел.

– А я? – подал голос Влад.

– А твой брак – это так, недоразумение пьяное, – не полез за словом в карман Николай Иванович.

– Ну, так что там за рецепт такой, волшебный? – встал на нужный курс Виктор.

– Да ребенка надо срочно заделать и все, и не денется она никуда, – авторитетно произнес Степан.

– Вот, это мой зять, хвалю.

Степан мгновенно засветился как медный самовар.

– А как я это сделаю, если она не согласится?

– Полковник, не разочаровывай меня, ты что, после того как дочь родилась, забыл как дети делаются?

– Нет, но..

– Без но, делай, как велели, если хочешь, чтобы Марьянка с тобой до конца дней, в радости и горе и дальше по тексту. Это я тебе как отец говорю, знающий ее как облупленную.

Глава 13

– Люся, это что за выверты? – набросилась на медсестру Марьяна.

– Марьяна Николаевна, вы не кричите так, пожалуйста, всех пациентов в отделении перебудите.

– Люся, ты мне зубы не заговаривай, лучше расскажи-ка мне, что это за новости такие, что ты теперь не операционная сестра, а постовая?

– Я заявление написала на увольнение, и мне Сергей Витальевич разрешил две недели здесь доработать, а Танечка с вами в операционную ходить будет, Вику же вы на дух не переносите.

– А по какой причине это ты увольняться собралась, или у Державина зарплата большая, так можно и не работать? – продолжала напирать Марьяна.

Люська сжала в руках карандаш так, что он переломился. Марьяна поняла, что перегнула палку и поспешила извиниться:

– Люсь, прости, меня занесло, давай нормально поговорим, не чужие же вроде люди?

– Марьяна Николаевна, я к своим жить уезжаю, там место освободилось, местная фельдшер на пенсию ушла, жилье дают, подъемные, зарплата хорошая.

– И будешь в деревне прозябать, ты с твоей квалификацией и опытом?

– Там тоже люди живут, им тоже помогать надо.

– Ладно, с работой еще понятно, но Державин, он тебя как отпустил?

– А он и не держал, – спокойно ответила Люся.

– Люсь, я же тебе уже объясняла, что Державина надо хватать и в ЗАГС тащить самой, он же сам не в жизнь до этого не допетрит.

– Марьяна Николаевна, а не шли бы вы… Сами за полковника своего замуж.

Марьяна от такой отповеди опешила:

– Люсь, ты чего?

– Не нравится вам, когда советы дают, как личную жизнь строить? Вот и мне не нравится, – отрезала Людмила.

– Люсь, он натворил что-то? – осторожно поинтересовалась Марьяна.

– Да ничего он не натворил, – в сердцах воскликнула Людмила, – не хочет он со мной в ЗАГС, был он уже в браке, не понравилось ему, поэтому повторения не желает.

– Так и сказал? – обалдела Марьяна.

– Так и сказал.

– А ты?

– А я вам что, девочка для утех что ли? Собрала вещи и к Вике переехала, заявление написала, отработаю две недели и домой к родителям, не вышло из меня городской мадам. В институт не поступила, замуж не вышла, ничего не добилась, неудачница одним словом. Как та Людка в фильме, в городе хвост прижало, так сразу к маме и приехала.

– Люсь, ну ты не горячись, Влад сейчас поживет пару деньков один и прибежит, никуда он не денется, – попыталась уговорить Марьяна.

– Третью неделю бежит, все добежать не может, – с сарказмом заметила Людмила.

– Ну, хочешь, я ему позвоню, мозги  вправлю?

– Марьяна Николаевна, вы издеваетесь?

– Прости, не подумала, но может, не будешь уезжать, ладно Державин, работа – то причем? Ты же умница.

– Мне о будущем думать надо, а здесь у меня жилья своего нет, на мою зарплату хорошего жилья не снимешь, а с Викой жить не хочу.

– Давай у меня поживешь, места много, – тут же предложила Марьяна.

– И путаться у вас с Виктором Алексеевичем под ногами?

– Да где там путаться, – невесело констатировала Марьяна.

– Марьяна Николаевна, чего кочевряжетесь? Хороший же мужик, замуж звал?

– Звал, конечно, – уныло ответила Марьяна.

– Отказали?

– Да не отказывала я, так раздумываю.

– Ясно, как Державин, были уже там, больше не хотите.

– Да не в этом дело, боюсь я Люся.

– Вы и боитесь? Я думала, эти слова в одном предложении в принципе никогда не употребляются. Чего боитесь-то?

– Разочаровать его боюсь, что не зациклена на чистоте его формы и вкусе борща, что не могу с интересом о его проблемах на работе слушать, потому как своих вагон. Что у меня работа на первом месте, бомжи вон умирающие, депутаты, вместо годовщины свадьбы и дежурство в Новый год на замену праздничного оливье.

– Зря вы так, человека ведь любят не за еду, поступки и что-то еще. Любят просто потому что он есть, тихо сопит рядом на подушке и тебе спокойно, разбросаны его вещи по квартире, а ты вдыхаешь запах пропотевшей за день рубашки и он лучше самых изысканных духов. И еда с любимым человеком в дешевой забегаловке вкуснее, чем в дорогом ресторане. И слушать его не обязательно, достаточно, чтобы голос звучал, он же лучше самой крутой музыки.

 У Марьяны на глаза как-то сами собой слезы навернулись:

– Люсь, может, не поедешь? – произнесла слегка всхлипывая.

– Марьяна Николаевна, ты чего, – от неожиданности перешла на ты Люся.

– Державин такой дурак, такую умницу упустить, – обняла Люську, шмыгая носом.

Глава 14

– Марьяш, давай поговорим.

– Так, начало мне уже не нравится, – присела Марьяна на табурет возле кухонного стола, за которым восседал Виктор.

– Тебе каждый раз не нравится, когда я начинаю о чем-то серьезном говорить, ты