застиранных носках. Подошвы ботинок просили каши. Внезапно Моцарт кончился, ретрочувак изменил положение затекших членов и вдруг – вполне членораздельно – закричал: «Я бабочка-капустница», – а потом окончательно затих.

«Фух, заткнулся», – передернул узкими плечиками брезгливый Трубадурко. К счастью для него, пятый участник конкурса действительно молчал – а ведь это был известный странствующий философ окраинного происхождения Допотоп Толкиводувступе, прославившийся своими семичасовыми лекциями о смысле жизни, которые он обычно начинал в супермаркетах, а продолжал в полицейских участках Нью-Ярка. Никто не был в силах остановить его возвышенный треп.

Из Окраины в свое время его поперли за неумеренную и непонятную критику действующего режима, которую он вел на кафедре вязания крючком колледжа народных ремесел (там он оказался после того, как был уволен из пединститута, а до того – из университета, а до того – из Академии философии, и причина была каждый раз одна: он заговаривал коллег до предынфарктного состояния и поэтому против него плелись и даже вязались прочные коллективные интриги). Вещал экстравагантный философ и в столичных окраинных парках, за что стал подвергаться преследованию пони-полиции (в Окраине были введены особые подразделения полицейских на пони для осмотра территорий отдыха, так как решили сэкономить на содержании лошадей). Пора, пора было валить из страны.

В Умерику Допотоп плыл на пароходе, совершенно нелегально, в трюме. Там он довольно уютно устроился в дубовой бочке – так когда-то жил его предшественник Диоген. Но, в отличие от Диогена, Допотоп был куда трезвее – никакого фонаря, чтобы искать человека, он уже и не пытался брать с собой. С некоторым запозданием к нему пришла ирония (и самоирония).

Допотоп теперь никого и ничего не искал. Скорее, он действовал как чистый постмодернистский перформер. Это был обаятельнейший городской сумасшедший, чьи пятидесятилетние глаза так и лучились былым гуманизмом. Все бесчеловечное человечество, казалось, он заранее прощал. Конечно же, «Достань из-под земли» не могли пропустить такого колоритного персонажа. Удивительно, что им удалось усмирить его благословенный треп. Все просто: перед отправкой на острова они дали ему снотворное.

Глава 14

Турбулентность и особенности

Меж тем, к вящему неудовольствию смазливого Шайтана, от переживаний действительно возжелавшего вернуть природе лишку, туалет был занят. И более того: к нему образовалась очередь.

Вернее, всего один неприятный и неопрятный тип переминался с ноги на ногу возле желанной кабинки, ожидая разового счастья. Это был таксист низшей категории Добродел Оприходько, который уже много лет находился в розыске у себя на родине. Черт угораздил Оприходько сбить любимую шавку супруги мэра богом забытого окраинного городка Накуся-на-Выкуси, который по разным политическим причинам на протяжении всей своей недолгой истории постоянно переходил из рук в руки – из Окраины в Колоссию и обратно.

Эмиграция Оприходько была спешной и потребовала всех накопленных средств незадачливого шофера. В Умерике Добродел долго мыкался, побирался, мыл машины, разносил листовки – пока не освоил минимальный бытовой наглийский и карту Нью-Ярка настолько, чтобы пересдать на права и найти покровителей и рекомендателей. Это потребовало нескольких лет, нескольких срывов, попаданий в участок и походов в церковь адвентистов седьмого дня, а также благополучного возвращения в лоно Левославной окраинной церкви (Соединенные Штаты Умерики могли предложить своим эмигрантам и не такое).

Все кое-как, но получилось. Не кто иной, как братья Кацапские, имевшие к этому времени широкие связи в Нью-Ярке, помогли бедолаге устроиться бомбилой самого бюджетного объединения таксистов – и за это до сих пор стригли с Оприходько проценты за стабильность его заработка (как они гуторили, «на случай ядерной войнушки»). Помощь соотечественникам оказалась довольно прибыльным дополнительным бизнесом для предприимчивых братьев.

Отчасти всем этим и объяснялся угрюмый и пообносившийся вид Оприходько, согласившегося участвовать в островном проекте лишь для того, чтобы взять над близнецами соответствующий реванш. Он верил в свои физические данные и неубиваемую выносливость: бывало, Доброделу приходилось сутками не спать – и пока на него не приходило ни одной жалобы от клиентов.

Специалисты из агентства «Достань из-под земли» решили пригласить матерого шоферюгу лишь для того, чтобы оттенить обаяние других кандидатов. Ведь кого-то все равно придется отсеивать! В известной разумности штатным психологам пресловутой конторы все-таки не откажешь.

В результате их усилий Добродел Оприходько, страстно стремившийся в туалетную комнату на борту мультимиллионера, уже с нескрываемой ненавистью колотил в запертую дверь.

– Ну что вы, не стоит, это же так невежливо! – не выдержал скользкий бриолиновый Шайтан.

– Эй ты, шмакодявка! Не тебе указывать, что мне делать! – гигантская клешня Добродела инстинктивно сжалась в кулак и начала движение по направлению к смазливому лицу оппонента.

– Ведите себя прилично. Я не позволю… – тельце Трубадурко напружинилось для отскока.

Отнюдь не философский диалог разбудил мирно дремавшего перипатетика: отбросив газету, он обернул исхудалое лицо к собеседникам, вошедшим в очевидный штопор. Борт тоже слегка накренило. По направлению к туалету уже спешил, спотыкаясь, озабоченный стюард.

И тут дверь вожделенной кабинки распахнулась. Стройный и ловкий шатен невысокого роста с прозрачно-зеленоватыми, необыкновенно холодными глазами и милой улыбкой, подчеркивающей чуть неправильный прикус, вытанцевал из туалета безо всякой тени смущения.

– Извините, господа, за то, что заставил вас столько ждать. Турбулентность плюс индивидуальные особенности.

Трубадурко и Оприходько замерли за миг до драки, пораженные той непринужденностью, с которой держался шатен. Они еще не знали, с кем их столкнула судьба, но уже почувствовали ту ауру легкости, которой обдавал всех этот ловко сложенный и чуть развинченный хипстер в модном костюме в стиле «тотал джинс» и лакированных малиновых брогах.

А это был не кто иной, как видавший самые разные виды международный авантюрист Василий Покрышкин собственной персоной. Непринужденность его движений и мимики во многом объяснялась очень и очень неплохим актерским образованием, полученным некогда в Великолоссии, и лишь отчасти теми огнем, водой и медными трубами, которые стиляге пришлось пройти, прежде чем он оказался на борту частного скоростного самолета Клима Шатковалко.

Юмор ситуации заключался еще и в том, что лучезарный Покрышкин вовсе не был окраинноговорящим. Но буквально за пару недель он настолько удачно наловчился имитировать акцент, что ему удалось провести суперпрофи из прости-господи-конторы «Достань из-под земли». Недюжинные способности Василия Покрышкина не всегда расходовались на мирные цели и на протяжении цирково-фейерверковой биографии часто заводили ловкача в безвыходные ситуации. Но безвыходные лишь на триста тридцать третий взгляд. Эти же способности помогали ему и выходить сухим из игры.

Насыщенная биография Покрышкина, пожалуй, заслуживает более пристального внимания, чем жизненные пути его конкурентов. «Это почему же?» – возможно, возмутится демократичный читатель. Да потому, что так хочет автор. Но хочет не просто так. Помимо чисто сюжетной,