В ЭТИХ СВЯТЫХ СТЕНАХ ПОСЕЛИЛСЯ ГНУСНЫЙ ВОР ДУШ,

БЕЗЛИКИЙ И БЕССМЕРТНЫЙ ЗВЕРЬ, РЫЦАРЬ ПРЕИСПОДНЕЙ.

ЕГО ИМЯ КАЛЕБ-СТРАННИК.

Ниже она написала просьбу к тому, кто через сотни лет обнаружит ее останки. Настоятельница умоляла этого человека передать евангелие и останки Бога тем, кто будет возглавлять Римско-католическую церковь в его время, и вручить их лично его святейшеству папе, который будет править в Авиньоне или Риме, и никому другому. Если же Церковь не переживет великую черную чуму, то пусть тот, кто найдет эти реликвии, бросит их в огонь в кузнице.

Сделав это, она стала ждать, когда наступит темнота и проснется Вор Душ.

Это всегда случалось на закате, в тот час, когда тень колокольни касалась кладбища. Вечером двенадцатого дня мать Изольда и сестра Браганса укрылись на вершине главной башни монастыря, и настоятельница почти не отходила от окна, из которого были видны могилы убитых монахинь.

В эти смертоносные ночи их могилы одна за другой были осквернены, и это выглядело так, словно та, которая умерла накануне, выходила из земли и убивала следующую жертву. Эта безумная мысль возникла в уме матери Изольды в то утро, когда она, волоча на кладбище труп сестры Клеменции, увидела разрытую могилу сестры Эдиты, убитой накануне, — кучу земли возле могильной ямы и отпечатки испачканных кровью голых ног вокруг трупа несчастной Эдиты. Следы этих же ног, но испачканных глиной, вели к келье Клеменции. Изольда и Браганса похоронили Клеменцию, и вечером в сумерках Изольда стала следить именно за этой последней могилой, которая находилась в стороне от остальных и была хорошо освещена уже взошедшей на небе луной. Вдруг настоятельнице показалось, что могильный холм шевельнулся и на поверхности возникла струйка свежей земли, словно кто-то раскапывал его изнутри. Среди пятен света и тени Изольда разглядела сначала пальцы, потом ладони и запястья, край погребального покрова и рукав савана. А потом увидела лицо сестры Клеменции. Рот умершей был забит землей, волосы испачканы глиной, глаза широко раскрыты.

Та, кто раньше была Клеменцией, освободила из-под мешавшего ей покрова свои плечи. Последняя струйка песка высыпалась на поверхность, когда это существо выбиралось из могилы. Мертвая подняла глаза и взглянула на Изольду. Настоятельница с ужасом вспомнила, что бывшая Клеменция улыбнулась ей, открыв зубы, между которыми застряла земля. А потом, хромая, исчезла в темноте ночного монастыря.

В полночь сестра Браганса застонала во сне. Именно в этот момент Изольда услышала шаркающие шаги Клеменции на лестнице башни.

Легкие матери Изольды уже вдыхали больше углекислого газа, чем кислорода, и она задыхалась. Свеча горела так слабо, что от ее света осталась лишь оранжевая точка в темноте. Вот и этот огонек качнулся и погас. Фитиль с треском догорел, и тьма сомкнулась вокруг беззвучно плакавшей монахини.

Кто-то скребся в стену с другой стороны. Изольда задрожала от страха. Потом она снова услышала голос Брагансы. Теперь он был приглушен толстой стеной, но звучал гораздо ближе. Ощупывая рукой стену, послушница прошептала, как ребенок, который играет в прятки в темноте:

— Перестаньте убегать, матушка. Идите к нам. Мы все здесь.

На шепот Брагансы ответили, тоже шепотом, другие голоса. У матери Изольды волосы на затылке встали дыбом. Она узнала хихиканье сестры Сони, заикание сестры Эдиты, отвратительный скрип зубов сестры Марго и нервные смешки сестры Клеменции, чья жуткая посмертная улыбка до сих пор стояла у нее перед глазами. Двенадцать пар мертвых рук ощупывали стены одновременно с руками Брагансы.

Когда скребущие звуки приблизились к ней и замерли, старая замурованная монахиня перестала дышать, чтобы не выдать, где находится. Тишина. И тут Изольда услышала, как кто-то за стеной принюхивается к воздуху. В темноте снова прозвучал шепот Брагансы:

— Я чувствую тебя.

Новое принюхивание, более настойчивое.

— Ты меня слышишь, старая свинья? Я чувствую твой запах.

Изольда была готова застонать от ужаса, но подавила стон. Нет, Зверь, который завладел телом Брагансы, не чувствует ее запах. Иначе он не дал бы себе труда окликать ее.

Настоятельница изо всех сил цеплялась за эту мысль. Руки мертвых монахинь снова начали ощупывать стену. Мать Изольда поняла, что ее дыхание от нехватки воздуха стало хриплым. Этот хрип, который вырывается из ее груди, она не может подавить, и он ее выдаст. Слезы сожаления потекли по ее щекам. Мать Изольда сжала руки на собственной шее. И чтобы не выдать место, где находилась она и Евангелие от Сатаны, красные буквы которого слабо светились во мраке, она задушила себя собственными руками.

Геттисберг, штат Мэн, наши дни

Полночь. Специальный агент Мария Паркс крепко спит. Она приняла сразу три маленькие розовые таблетки снотворного и запила джин-тоником, чтобы ослабить их горечь. Уже много лет она выполняет этот свой обряд — каждый вечер глотает дозу искусственного сна, лежа в постели и переключая телевизор с одной новостной программы на другую. Потом, когда изображения на экране расплываются перед ее глазами, а мозг начинает работать медленно и вяло, она гасит свет и старается не думать о видениях, которые вспыхивают в ее уме среди сна, как мгновенные фотографии на черном фоне. Главное — не думать. Не думать о молодой женщине со светлыми волосами, которой неизвестный мужчина распарывает живот на паркинге в Нью-Йорке, о бездомном бродяге, который лежит среди мусорных бачков, о мертвой девочке, которую испачканные кровью руки только что оставили на свалке в пригороде Мехико. Не думать о разрывающем уши нестройном хоре криков и всхлипываний, который начинает звучать в ее голове, когда она сжимает кулаки, чтобы уснуть. Она видит убийства точно передачи в прямом эфире и может лишь бессильно смотреть, как это происходит у нее перед глазами. Или, вернее, видеть их чужими глазами. Это и есть самое ужасное: если в момент, когда она засыпает, происходит убийство, Мария видит его глазами жертвы. И видит так подробно, что ей кажется, будто убивают ее.

Чтобы изгнать из ума эти зародыши ужаса, которые идут в наступление на ее мозг каждый раз, когда она гасит свет, Мария Паркс сосредоточивает свое внимание на воображаемой точке между бровями. Китайцы говорят, что именно через эту точку движутся потоки энергии. Это хороший способ заставить молчать голоса в своем мозгу. Как будто уменьшаешь звук радио, только в мозгу нет кнопки, которую можно нажать. Есть только точка между глазами, на которой Мария упорно сосредоточивает свое внимание, когда находится под действием снотворных, пока не теряет сознание. Потом она на несколько часов погружается в глубокий сон. Передышка продолжается несколько часов. Потом действие снотворного слабеет, и она начинает видеть во сне топоры и куски разрубленных тел, выпотрошенные животы и трупы детей. Мария Паркс, агент ФБР, специалист по составлению психологических портретов (теперь эту профессию называют «профайлер»), неутомимо идет по следу серийных убийц и каждую ночь видит во сне их преступления.